Я оглянулась на стоящего в одиночестве Капитана. Тот смотрел недоуменно и недоверчиво, с легким прищуром, но поймав мой вопросительный взгляд, указал подбородком в сторону уходящего техника.
Держась на достаточном расстоянии, я шла следом, что не могло укрыться от Гесса, но он молчал. Только поглядывал иногда.
Мы миновали коридор и вошли в прозрачную кабину лифта, спустились даже не на самую нижнюю палубу, а в трюм. Свернули налево. И вскоре уперлись в обычную дверь. Она отъехала и техник растворился в темноте.
– Мне кажется или при открытии-закрытии идет дым?
– Тебе не кажется, это смазка распыляется, – донеслось из глубины. – Чего застыла? Проходи.
Я шагнула и потерялась, если бы не зажегся свет в конце одного из коридоров. Все стены были завешаны светло-серыми стеллажами и полками, похожими на ячейки, в которых за стеклом были навалены катушки, какие-то детальки, инструменты, материал, железки, разные приборы и многое-многое. Пол тоже был завален пластик-картоновыми коробками, что черт ногу сломит. А что творилось в помещении, где горел свет!
В воздухе витал удушливо-тяжелый запах мятной смазки, бензина, каких-то масел, железа и много всего прочего, что дышалось едва. Настоящее царство механика.
– Что мы тут забыли? Пчихи!
– Твой коммуникатор, – невозмутимо поведал Гесс и направился ко мне, ловко закручивая гайку тонким маленьким ключом.
У него были тонко-длинные руки, с достаточно широкими запястьями, но узкими ладошками и нереально длинными пальцами, которые казались спицами, а подушечки принимали форму капельки. И вот сейчас его тонкий, длинный палец быстро-быстро крутил ключ.
Завораживающее зрелище.
Техник впихнул мне коммуникатор и утер пальцем нос. Мой нос. Ощущалось так, словно он просто погладил, настолько невесомы казались его пальцы.
От неожиданного удивления я не нашлась, что сделать.
– Пчихи!
– О! – сказал Гесс и потянул руку.
Я круто развернулась и поскакала через коробки и другой хлам, слыша летящий в спину смех.
Да пошло оно! Я с ним больше не останусь. Пусть думает, что хочет.
Капитан нашелся на той же площадке, где и оставался. Его изучающий взгляд сканером прошелся по мне.
Но вопросов не последовало.
Когда мужчина потянулся в мою сторону, как минутой назад это делал Гесс, я отпрянула, ещё не отошедшая от посещения царства техника.
Он закатил в непередаваемо-страдальческой гримасе глаза и вздохнув, озвучил желание вслух:
– Дай.
Не дождавшись реакции, потянулся ещё раз, дернул что-то из моих рук, но безуспешно. Когда же до меня дошло, разжала пальцы и коммуникатор полетел вниз…
Капитан Дагган, выпрямляясь, одарил укоризненным взглядом и стал ковыряться в пойманном гаджете.
Послышался топот и я нервно оглянулась.
Гесс.
– Я не объяснил тебе как пользоваться, – со смехом сказал он и давя улыбку под хмурым взглядом начальника, добавил. – И вообще, я не обедавший, – полагаю, это переводилось как: не по твою душу пришел.
Техник прошел мимо и вскоре вышел со смотровой площадки.
– Значит, смотри, – нарушил молчание Капитан Дагган, зачем-то вытянув руку с коммуникатором наверх, – это крепиться на форму, которую выдадут после обеда, с левой стороны груди. Чтобы вызвать на связь сотрудника, достаточно назвать имя. Говоришь "прием" и называешь имя. Все понятно?
Он опустил руку с гаджетом и потыкал в сенсор.
– Ну вот, я тебе всё настроил.
– Понятно. Сэр?
– Да?
– Забрать можно?
– Нет. Отдам после обеда. Пошли.
В кают-компании наплыв голодающих уже стих, как экипажа, так и практикантов. Оставшиеся тихо переговаривались между собой. А когда мы сели, комната почти опустела. И только стюард одиноко стоял у выхода, держа в руках стопки с формой.
Здесь было два длинных стола. Один для практикантов, второй для экипажа.
После обеда, мы пошли к моему блоку.
– Теперь другое дело, – светло сказал Капитан Дагган, не испытывая, по-моему, ни малейших угрызений совести.
Сейчас не об этом, но и всё же я хотела проходить практику у сатомирянки.
Она девушка и, должно быть, более мягкая в общении.
А едва знакомый мужчина лишил такой возможности, словно имеет полное право решать за меня и стоит теперь, ни словом ни духом, любуется на дело рук своих.
Я переоделась и переобулась в новую форму и теперь на левой стороне груди висел "телевизор" размером с бейджик. Коммуникатор был легок и тонок, что не стеснял своим присутствием ни движения, ни ещё чего бы то ни было.
Форма тоже была прекрасна, не то что парадный китель и всё к нему предлагающееся. Черный приталенный, облегающий комбинезон с эмблемой лайнера на груди и нашивными погонами Сержанта был очень удобен, легок и комфортен. Моих размеров, естественно, не было, но ткань была с добавлением той же эластичной пластик-резинки, так что мне пришлось всё впору. Вместо армейских завышенных ботинок на шнуровке теперь на моих ногах красовались черные кеды без шнуровки и с эластичной пластик-резинкой, так чтобы можно было на ходу заскочить в обувь и сразу же бежать дальше, не тратя минут десять на кропотливую зашнуровку.