Мне было так хорошо, насколько это вообще было возможно. Я ощущала его дыхание и тяжесть, горячую, влажную кожу и твёрдость торса, бугристые мышцы рук, перекатывающиеся под кожей и слышала от него потрясающее постанывание, щурилась от его света и просто получала удовольствие, которое он дарил и которое с каждым мгновением распускалось подобно махровому цветку счастья внутри меня.
И когда махровый цветок расцвёл полностью, то разбился тысячью мерцающих лепестков, которые разлетелись по всему телу, наполняя светлым и воздушным счастьем.
Когда вернулись звуки, я ещё некоторое время приходила в себя, постепенно осознав, как сильно стиснула мужскую шею.
Эстель отстранился, потирая, видимо, затёкшую шею и слегка озадаченно скосив на меня взгляд. И спустя минуту спросил что-то.
Пришлось признаться, что я не понимаю. Коснувшись пальцами моего уха, он потянул меня из ямы и накинул на мои плечи свою камуфляжную ветровку, валявшуюся на стылой земле. После воды она показалась холодной и грубой, но не смотря на это, я стиснула её края и поплотней закуталась. Мокрые ноги тут же застудил ветер, ныла поясница, ломило в позвоночнике и болели мышцы тела, по которым всё ещё гуляла ленивая нега.
Эстель тем временем выловил свои шмотки из воды и когда одел, от них медленно пошел пар. Некоторое время он просто стоял, раскинув руки, чтобы не мешать испарятся воде, а затем снял футболку и ею начал просушивать мои волосы. У него ничего не получилось и Эст, перекинув вещь через плечо, запустил обе руки в мои пряди. Наверняка на ощупь они были противны, потому что слиплись не только от воды, но и от грязи и пота.
Пару раз он задевал ухо, и я ощущала, насколько горячи его руки. Эстель походил на плиту, у которой есть свой термометр, благодаря чему она регулирует свою температуру.
Закончив с волосами, он насухо растёр мои ноги, порядком продрогшие на ветру и стылой земле. Затем усадил на ветровку, которую пришлось снять и достал второй комплект одежды из походного рюкзака. К слову, моего размера. И кроссы тоже.
Одевшись, я некоторое время грелась в объятиях мужчины, а потом он сделал жест, очень похожий на то, как скидывают с плеча винтовку и указал в гущу леса. Понятно. Нас ждёт охраняемый объект, через который мы должны пройти.
- Чааль, - сказал он.
И мы пошли. Первый патруль нам повстречался уже через двадцать минут. В какой-то момент они просто выросли перед нами. Но не успели даже вскинуть оружие, как Эст всех положил.
Если бы я моргнула, то пропустила бы тот момент. Всего пара движений, и они оба осели на землю. Слишком быстро умерли от прокола в висок. Похоже, это их слабое место.
При осмотре странный формы нос и зелено-голубая сетчатая кожа бросились в глаза. И винтовки у них старой модели, немного смахивающие на земные. А это значит, что выстрели – и все сбегутся.
Похоже эта планета ещё не переросла период межнациональных войн. И не была готова вступить в контакт с расами вне их мира. И поэтому являлась закрытой.
Эст вытер лезвие короткого ножа об робу свежих трупов и оглянулся. Я взглянула на него и задумалась: а сколько крови на его руках?
Это больно на самом деле – осознавать сколько крови на твоих руках. Эта осознанность и боль от неё коробят душу, выворачивают наизнанку всё твое сознание, внутренний мир; вытряхивает ценности, нежно лелеемые тобой с тех пор как появились; корёжит остатки человечности и умении сопереживать, сочувствовать и любить; ломает принципы, все границы, созданные прожитой жизнью; изменяет само понимание жизни и её восприятие; отбирает умение чувствовать; обтачивает тебя, как море драгоценные камни, которые год за годом спиливают бока о песок, словно на терке.
Тонкий запах крови просочился в ноздри и не удержавшись, я втянула его глубже, ощущая, как ускорилось сердцебиение, разгоняя азарт по венам. Усиленный стимулятором бодрости, он приводит меня в взвинченное, взбудораженное и остро-активное состояние, благодаря чему двигаюсь быстрее и тише, динамичнее и изворотливее, словно ловкий зверь. Зрение и слух становятся острее и быстрее, координирование и концентрирование.
В груди заметно проявляется затаенное до того и привычное чувство хищности, замешанное на потребности насилия и жестокости. И пока я следую за Эстелем, всё сильнее ощущаю холодную агрессию, нарастающею жажду чужой боли и предвкушение крови на пальцах.
Следующий патруль я встречаю сама. Появляюсь перед парочкой, уклоняюсь от вскинутой винтовки первого, дезориентирую пинком второго и делаю подсечку. Пока Эст убивает второго, я добиваю упавшего первого.