— Не пойду я в палатку, — процедил Мамонов. — Не могу… Видеть его не могу!
— Пойдем! — настойчиво повторила Ксения. — Пойдем, я что-то скажу…
Мамонов опустил голову и побрел за девушкой, тяжело, след в след ставя ноги.
В палатке она мельком взглянула на Дудкина, забившегося в угол и молча посматривавшего оттуда сузившимися глазами.
— Возьми, Саша, рюкзак этого… несостоявшегося живописца… Возьми и выбрось его к чертовой матери!
Мамонов не заставил просить себя дважды. Он в точности исполнил повеление начальника отряда. Шутки шутками, но дисциплину он все-таки уважал. Перевернувшись два раза, рюкзак Дудкина бесформенно осел на галечнике, из него вывалилась стеклянная банка с маринованными огурчиками и, дребезжа, покатилась к реке. Ксению это уже не удивило. Лишнее звено в одной цепи…
Но у Жанны загорелись глаза.
— Так вот они чьи, огурчики! Ксения сказала сдавленным голосом:
— Можете уходить, Дудкин. Такой вы нам не нужны. Компас, я надеюсь, вы сдадите в партии: это казенное имущество.
Дудкин встал. Ссутулившись, протиснулся в проем палатки и погрозил уже изнутри:
— Вы за это ответите! Кимберлиты нашел все-таки я!
— Игорь! — сказала, не выдержав, Ксения. Жанна удержала подругу.
— Не унижайся. Не стоит. — Подумав, добавила: — А вообще обидно, что голубая глина пристала к таким грязным рукам!
Ксения безмолвно опустилась на вытоптанный желтый мох, устилавший низ палатки.
— Возьми свою оптику! — крикнул где-то там, у реки, Мамонов. — Не бойся, не брошу. Жалко красивую вещь! Ну, а оруженосца теперь у тебя не будет. Не положено. Разжалован ты, приятель.
Видно, Дудкин ответил что-то, и снова донесся голос Мамонова:
— Катись, катись! В случае чего —вали лес, обкладывайся кострами и кричи.
Ксения встрепенулась, потащила к себе рюкзак.
— Вот, вот! Я забыла… Тут ему беличий шарф. Пусть возьмет. Он же охрип. Кашляет!
Жанна взглянула на подругу свысока.
— У тебя никакого самолюбия. Дай шарф! Да ты еще такого парня полюбишь… А этот… Пусть он себе кашляет на здоровье!
В палатку неуклюже, одним боком протиснулся Мамонов. Он пошарил в своем рюкзаке и извлек оттуда кимберлит — обломок алмазоносной породы с вкрапленным в него ограненным камнем.
— Теперь он скажет в партии, что мы его по злобе прогнали. Еще и виноваты будем.
Ксения съежилась.
— Не будем, — сказала она обессиленно. — Нашел он эти кимберлиты — ну и пусть! Хотя без нас он бы их не нашел. Но пусть, пусть! Спорить не станем. А только выгнали его — и правильно сделали. Воздух в тайге… чище будет! А нам тут еще искать да искать. На наш век хватит.
…К вечеру Мамонов занялся приготовлениями к разведению дымокура. Достал бумаги, наковырял мха… Ксении теперь было все равно. Пусть дымокур, пусть комары, пусть что угодно…
Она лежала на спальном мешке, а пальцы Мамонова мельтешили перед ее глазами. Кожа на них была багровой, и кое-где, у ногтей, пальцы кровоточили. Как только он отмывал ими шлихи?
Тогда она робко предложила:
— Лучше же будет, если пальцы тебе забинтовать? Хотя бы на время, а?..
Мамонов нерешительно согласился:
— Можно… Вот я с дымокуром управлюсь. Из палатки пришлось убегать: повалил дым.
Он валил из всех щелей, и даже парусина слегка приподнималась, будто дышала, будто была живая. А в дыму, как мелкие хлопья сажи, кружились сотни полузадушенных комаров.
— Гнус, гнус! Сколько его! — тягостно прошептала Ксения.
— Не так уж много, Ксения Иванна, — возразил Мамонов. — Бывали года, так не продохнешь! Ну, мы его дымком!
И она вынуждена была согласиться, что пока, пожалуй, самое испытанное и надежное средство против гнуса — дым.
СНЕГ ВО ВСЕМ МИРЕ
Хотя срывался редкий снег, нужно было ехать. Федор и так уже запаздывал. А там, на сейсмологической станции, что расположена близ самого высокого в Азии вулкана Ключевского, его ждут не дождутся. Конечно, Федор теперь не сможет принять дежурства у Бушмина с таким расчетом, чтобы тот до Нового года успел возвратиться в поселок, но хотя бы они этот Новый год встретят вместе, все веселей будет. Пожалуйста: Федор с двумя каюрами, да Бушмин, да его каюр… уже подбирается компания! Если бы только не погода. В такую погоду вообще не стоило снаряжаться в дорогу, сидеть бы лучше в тепле, вожделенно отсчитывая дни, остающиеся до большого празднества. Но парни там своз отдежурили с лишком…