– Не правда ли, подопечная Харрела прелестней всех в этом зале? – сказал он.
– Да, она хороша, – спокойно ответил сэр Роберт, – но чертовски горда. Не люблю таких женщин. Ты говоришь ей любезности, а она за все старания посылает тебя к дьяволу.
– Так вы пробовали? Вы ведь не из тех, кто любезничает.
– Знаете, однажды я заикнулся о чем-то подобном – на репетиции упомянул про Джульетту. Разве вас там не было?
– И все? Считаете, один комплимент – и дело в шляпе?
– Черт возьми, неужели сегодня кто-нибудь желает пресмыкаться перед юбками?
– Боюсь, она другого мнения. Вы верно подметили: мисс Беверли невыносимо горда. Я давно ее знаю и могу заверить вас, что с друзьями она не более покладиста.
– Возможно, но три тысячи годового дохода – лакомый кусок! Гордость – лишь небольшая помеха на пути к такому богатству.
– Вы уверены, что ее состояние так значительно? Слухи частенько бывают преувеличены.
– О, у меня надежные сведения. Впрочем, я еще подумаю, ведь с ней придется повозиться.
Тем временем дамы направились в кофейню, медленно продвигаясь сквозь толпу. Выйдя в фойе, Сесилия увидела мистера Белфилда, который тотчас предложил ей свою руку, чтобы помочь выбраться из давки. И тут сэр Роберт, догнавший Сесилию, словно не замечая Белфилда, произнес:
– Мисс Беверли, вы позволите мне сопровождать вас?
Сесилия холодно отказалась, однако с готовностью приняла помощь мистера Белфилда.
Надменный баронет был крайне уязвлен. Он подступил к мистеру Белфилду и презрительно взмахнул рукой.
– Уступите дорогу, сэр!
– Уступите сами, сэр! – воскликнул Белфилд.
– Вам? А кто вы такой, сэр? – заносчиво процедил баронет.
– Об этом, сэр, я дам вам знать, когда пожелаете.
– Какого дьявола, о чем это вы, сэр?
– Понять меня нетрудно, – ответил Белфилд и потянул за собой Сесилию, в страхе отступившую назад.
Сэр Роберт, вне себя от ярости, повернулся к девушке и осуждающе заметил:
– И вы позволяете этому дерзкому мужлану сопровождать вас, мисс Беверли?
Белфилд гневно поинтересовался, что имел в виду сэр Роберт, когда назвал его дерзким мужланом, а сэр Роберт еще надменнее повторил свои слова. Ошеломленная Сесилия умоляла обоих успокоиться, но Белфилд выпустил ее руку, а сэр Роберт, имевший некоторое преимущество, так как стоял на ступеньку выше противника, с силой оттолкнул его и стал спускаться в фойе.
Белфилд в бешенстве выхватил шпагу, сэр Роберт был готов последовать его примеру, а насмерть перепуганная Сесилия закричала:
– Господи, неужели никто не вмешается?
И тогда какой-то молодой человек, прокладывавший себе путь в толпе, воскликнул:
– Стыдно, господа! Здесь не место дракам!
Белфилд, пытаясь овладеть собою, вложил шпагу в ножны и голосом, еще глухим от ярости, произнес:
– Благодарю вас, сэр! Меня застигли врасплох. Прошу у всех прощения.
Подойдя к сэру Роберту, он протянул ему свою карточку с именем и адресом:
– Буду счастлив, сэр, при первом же удобном случае обсудить с вами, какие требуются извинения! – после чего удалился.
Готовность сэра Роберта тотчас следовать за мистером Белфилдом свидетельствовала, что грядет страшная развязка.
В этот миг молодой человек, ранее вмешавшийся в перебранку, устремился к сэру Роберту и стал горячо увещевать его. К нему присоединились еще два джентльмена. Втроем они почти заставили баронета отказаться от своего намерения.
Затем молодой человек обратился к Сесилии:
– Не беспокойтесь, сударыня, все кончено, никто не пострадал.
Сесилия, осознав, что к ней обращается незнакомый джентльмен, устыдилась того, что выказала в этой ссоре столь явную заинтересованность. Она в замешательстве поклонилась, взяла под руку миссис Харрел и поспешила скрыться в партере. Ее бегство лишь подогрело любопытство окружающих. Некоторые дамы и большинство джентльменов под разными предлогами вернулись в партер только для того, чтобы взглянуть на нее. В несколько минут распространился слух о том, что юная леди, из-за которой разыгралась ссора, смертельно влюблена в сэра Роберта Флойера.
Мистер Монктон был ошеломлен поведением Сесилии. Мистер Арнот мечтал подвергнуться той же опасности, что и сэр Роберт, чтобы вызвать в Сесилии подобные чувства. Но и тот, и другой, обманутые ревнивыми подозрениями, не сумели понять, что девушку побудила к действию не любовь, а простая человечность и сознание того, что она – причина раздора.