— Ха-ха. Ты заставила меня сказать это, и я рад, что сказал.
Этой же ночью она написала:
«Дорогой Луис!
Я понимаю, что мы были женаты лишь три недели, но я поняла, что мы разные люди. Пожалуйста, постарайся простить меня. Дело не в том, что хорошо и что плохо и кто из нас прав. Здесь некого винить. Мне очень жаль. Прости, пожалуйста.
Всего тебе хорошего.
Элен Митикицкая.
PS. Писун».
Элен забрала свои вещи и половину свадебных подарков, все еще не распакованных, и спокойно вернулась домой. Она избегала косых взглядов отца, который все еще был должен три тысячи долларов, потраченных на свадьбу.
Митикицкая год ни с кем не встречалась. Она чувствовала себя виноватой за расторгнутый брак и зря потраченные деньги. Она нашла утешение в Боге и также нашла Бобби Мальданадо, возродившегося велосипедиста, который также искал Бога. Элен и Бобби были женаты около года. За это время разошлись во взглядах с Христом и друг с другом.
Элен вернулась домой.
Три года Элен не выходила замуж.
Митикицкой было двадцать пять лет, и она заканчивала школу журналистов, когда наступил ее мормонский период. Она стала чуть больше краситься, носить красивое белье и успокаивала внутреннее и внешнее волнение, бросая камнями в морских чаек. Она была помолвлена с редким человеком — развращенным Мормоном.
— Этот еврей из Роки Маунтин — однажды назвал его отец.
Он обладал точеным лицом и приятной внешностью лыжного инструктора, широкой белозубой улыбкой и копной светлых вьющихся волос. Норман Мормон был самым красивым и привлекательным из всех поклонников Элен Митикицкой. Элен вскоре узнала ходящие между женщинами слухи о том, что такие красивые, испорченные мужчины бывают прекрасными любовниками, но они долго не удерживаются. Через два быстро промелькнувших месяца Элен и Мормон поженились.
Но опять появились знакомые предзнаменования, и, спустя некоторое время после этого, Элен сказала:
— О боже!
Боясь проклятия свыше за то, что не достигнув двадцати шести лет, она уже три раза выходила замуж, Митикицкая сначала старалась изо всех сил. В душе Элен была очень домашней. Потереться о плечо, послать открытку, уютный обед при свечах. Не пойти ли нам куда-нибудь в кино? В общем, женщина определенной атмосферы. Норман Мормон был совсем другим. И в то время как Митикицкая разрабатывала разные планы спасения их брака, устраивая изысканные домашние обеды, шведский массаж, проявляла интерес к боксу и помогала ему выбирать сигары или прибегала к прочим немудреным хитростям, Норман оставался ко всему этому абсолютно холоден. За шесть месяцев жизни с Норманом Элен сделала следующие открытия: он
1) отказывался работать;
2) старался, чтобы это делала Элен;
3) крал деньги из ее кошелька («это не воровство, когда ты берешь у жены»);
4) пытался соблазнить лучших подруг Элен, а также
5) скучал за кофе или, более точно, скучал практически всегда.
Если быть справедливым, то это обычные атрибуты несчастливых браков. Но Норман Мормон дошел до крайностей. За то, что Элен не могла иметь детей, он бил ее и называл старухой. Затем он поехал на ее машине грабить магазин «Все для дома». Элен пришлось занять денег, чтобы взять его на поруки. Не сказав ни слова благодарности, Норман молча шел позади Элен по тюремным коридорам. На его руке висела подружка на пятом месяце беременности.
На следующей неделе против Элен был возбужден иск о разводе и алиментах.
Мужчины.
Действительно, фу!
Элен робко попыталась покончить жизнь самоубийством в дешевом отеле. Отец привез ее домой. Странно, но в этой истории больше всего ее обидело то, что он не обнял ее и не сказал, что все будет хорошо.
* * *В углу рта терапевта висела сигарета.
— Господи, я не знаю, — сказала врач. — Что-то не так устроено в этой жизни.
— Мне всего лишь хотелось быть репортером и иметь детей от кого-либо повыше меня ростом, чтобы у него было чувство юмора и он любил обниматься, — сказала Элен.
Психолог пожелала ей счастья.
«…и может быть, у него будут широкие плечи, а когда я попрошу о чем-нибудь, глаза будут добрыми». Элен размечталась. Она открыла рот. Но время визита закончилось. Терапевт сказала, что у Элен есть сдвиг в лучшую сторону и взяла чек на восемьдесят пять долларов.
* * *Во время обеда Элен молча копалась вилкой в рисе с горошком, почти не притрагиваясь к еде. Остальные члены семьи тоже молчали. Лавонна Митикицкая беспокоилась о дочери. Она собиралась прямо спросить ее о кошмарах и о чиханье, но так и не смогла.
— Как прошел визит, дочка? — спросила она.
— Мой терапевт ненавидит мужчин, — сказала Элен, не поднимая глаз.
— Ну. Гм-м. — Лавонна вежливо помолчала. — А ты?
— Мне на самом деле наплевать на троих.
Отец перестал жевать и начал вычислять, каких троих она имела в виду. Наконец решил, что бывших мужей, и продолжил обед.
— Я видела, ты сегодня получила почту, родная. Что-нибудь важное? — спросила мать.
Примерно месяц назад Элен разослала около сотни резюме своих статей в гаге ты, находящиеся в разных концах страны. Это послужило причиной раздора между ней и родителями. Отец не хотел отпускать ее в дорогу в таком состоянии.
— Нет. Просто вежливые формальные письма. «Мы известим вас в случае смерти одного из сотрудников». Те же старые… — сказала Элен и не закончила фразы.
Зазвонил телефон, и отец вскочил, чтобы взять трубку в гостиной. Он крикнул, что просят Элен.
— Может быть, это о свиданье, — сухо сказала Элен, смяв салфетку и бросив ее на стол. Мать слабо улыбнулась.
— Да, — ответила Элен.
— Алле, — произнес кто-то фальцетом. — Будьте добры, Элен Митикицкую.
— Да, говорите. — Она держала трубку на некотором расстоянии от уха. Голос был высоким и резким.
— А, очень приятно, моя дорогая. Вам должен был позвонить мой сын. Он редактор, и я очень горжусь им.
— Извините. Вы говорите слишком громко, — ответила Элен. — Не могли бы вы говорить потише? Ваш голос режет уши.
— Я не кричу, — ответил голос Микки Мауса слегка обиженно. Элен подумала, что голос принадлежит женщине. Пожилой женщине. — Я звоню, чтобы сообщить новость. Хорошую новость. Старым людям приходится иногда говорить громко, понимаете?
— Извините. С кем я говорю?
— Это миссис Фенберг. Славная миссис Фенберг.
«Итак?» — подумала Митикицкая.
— Я являюсь владельцем и издателем «Бэсин Вэли Багл», местной газеты в Бэсин Вэли, в Калифорнии…
— Да-да.
— …и я звоню, чтобы сообщить, что мы берем вас на работу.
— На работу? — Элен встала на цыпочки. Господи, работа, мелькнуло в голове. В уме мысленно пронеслись все резюме, посланные в конвертах в разные газеты, в попытке вспомнить именно эту.
— Не насмехайтесь, — сказал фальцет.
— Я не насмехаюсь, мадам. Извините, но вы сказали, что берете меня. На какую должность?
— Миссионера. Ха-ха. Это шутка. Вы будете получать тысячу долларов в неделю.
— Дай мне трубку, — сказал отдаленный голос.
— Нет! — возмущенно произнес первый голос. — Я хотела сообщить ей хорошие новости. Ты никогда не даешь мне!..
— Дай… мне… трубку. Пожалуйста.
Голос принадлежал мужчине. Элен напряженно вслушивалась. Она поняла, что идет борьба за трубку и услышала, как женщина жалуется, что ей сломали руку. Затем послышался плач.
— У нас небольшие трудности, — раздался мужской голос. — Могу я перезвонить вам через несколько минут?
Опять возня и все затихло.
— Да, конечно. — Элен была озадачена. Она пожала плечами, повесила трубку и, оглянувшись, встретилась взглядом с озабоченными и взволнованными родителями.
— Странно, — сказала она и снова пожала плечами.
Майкл Фенберг сдержал обещание и перезвонил через несколько минут, уверив Элен, что ничья рука не была сломана.
— Это был Клиффорд, — сказал Фенберг. — Мой младший брат, он в переходном возрасте и имитирует женщин. На прошлой неделе ночью он видел «Психо» по кабельному каналу и с тех пор ходит по дому в шали и говорит писклявым голосом.