Меня пробрала дрожь, несмотря на жару. Всё вокруг замерло, и мне казалось, что белый глаз смотрел прямо на меня.
Девушка, вцепившись в подол моего сари своими пальцами с обломанными ногтями и с трудом дыша, сказала мне:
— Но у меня нет двух любимых, даже одного нет. Я бы тогда не пришла сюда, не постилась и не молилась бы здесь два дня. Объясни мне, диди, ты, похоже, образованная женщина. Я расскажу тебе свою историю, и ты объяснишь мне, что хотела сказать богиня. В этом месяце муссонов будет уже три года, как я вышла замуж, а детей у меня до сих пор нет. Родня моего мужа невзлюбила меня с самого дня свадьбы, они говорили, что мое приданое было слишком скромным, хотя мой несчастный отец отдал все, что имел. Я попыталась сбежать домой, но они вернули меня мужу, сказав, что не смогут содержать меня. Я их не осуждаю. Каждый день в доме мужа мне приходилось терпеть унижения. А сейчас его родственники что-то задумали, я точно знаю — я подслушала их разговор. Они хотят, чтобы мой муж женился на другой девушке, с которой он будет счастлив. Он никогда не обращал на меня внимания, считая, что я слишком темная.
— Они отправят тебя обратно к родителям? — спросила я.
Она покачала головой. Ноздри ее дрожали, как у животного, пойманного в кольцо огня.
— По правилам нашей общины тогда им придется вернуть и мое приданое. Но если я умру, если со мной произойдет какой-нибудь несчастный случай, как с женой рабочего в прачечной несколько месяцев назад, когда она стояла у плиты…
Ее слова раздирали мне кожу, словно ржавые ледяные гвозди. Я слышала о таких «несчастных случаях».
— Но если я забеременею, они не станут этого делать. Они простят мне все, если я рожу сына. Поэтому я и пришла сюда, решив, что не уйду, пока не получу ответ от богини. И вот она мне ответила, но я не поняла ответа.
«Зато я поняла», — подумала я, глядя на девушку, которая разразилась рыданиями. И если это действительно были слова богини — а я не думаю, что эта несчастная девушка могла их придумать, — то они предназначались мне. Это я хотела иметь и любовь мужчины и обожание ребенка, я, глупая, поверила, что женщине возможно иметь столько счастья.
Я сняла с запястья несколько толстых золотых браслетов, подаренных Гури-ма, и протянула их плачущей девушке. Когда она, открыв рот, уставилась на меня в изумлении, я сказала ей со всей убедительностью, на которую я была способна, что богиня хочет, чтобы она взяла мои браслеты. Они нужны для того, чтобы она смогла вместе со своим мужем пойти к врачу в Бардхамане, который скажет, в чем причина того, что у них нет детей.
— Скажи родственникам мужа, если вы не сделаете этого в течение месяца, то всю семью постигнет страшное несчастье.
Девушка молча кивнула. Изумление, смешанное со страхом и надеждой, озарило ее лицо, словно луч света, и она ушла.
А я зашла в бассейн и приблизилась к дереву. Нащупала в блузке записку Ашока, которую мне так хотелось прочесть еще раз. Но вместо этого привязала ее к ветке дерева. Я не плакала, но разноцветная радуга, которая недавно появилась внутри меня, растворилась, обратившись в темноту. Ашок, Ашок, Ашок… я снова тебя теряю.
Анджу сказала бы, что это безумие — слушать слова, сказанные полоумной девочкой. Но они были лишь подтверждением тому, к чему я уже сама давно пришла и о чем чуть не забыла из-за своей страсти: смерть за жизнь, во имя одной любви мы должны приносить в жертву другую. Так был устроен этот мир. А что касалось моего выбора, то я его сделала пять лет назад, скрепив своей девственной кровью, лежа рядом с Рамешем во время бесконечных ночей, которых иначе не снесла бы. Потому что ни один возлюбленный, даже самый страстный, никогда не будет по-настоящему твоим, как ребенок, рожденный плоть от плоти, которого ты будешь защищать, словно пламя свечи, закрыв ладонями от надвигающейся тьмы.
Я бросила в воду лепестки цветов и ушла, стены за мной колебались от жара. И лишь глаз смотрел неподвижно и с удовлетворением.
Когда я подошла к воротам, свекровь посмотрела на меня с подозрением.
— Что, уже все, бау? А священник сказал, что женщины, бывает, проводят здесь по нескольку дней.
Я ничего не ответила, но священник, пристально посмотрев на меня, сказал:
— Она всё сделала. Теперь судьба в руках богини.
Когда я прикоснулась к его ногам, он произнес нараспев древнее благословение:
— Да будет у тебя сто сыновей.
«Мне нужен только один, — подумала я, — мне хватит одного».