Должен принять, он ведь сам так долго добивался моего возвращения. Никак не мог понять, почему я от него ушла. Сначала принесла себя в жертву ради него, а потом взяла – и ушла.
Я и сама не сразу в этом разобралась. Просто ушла. Состарилась и ушла. Не ушла, умерла. Сгорела на жертвенном алтаре. Обуглившаяся мертвая старуха в одинокой могиле…
Но больше я не хочу быть старухой – оказывается, это слишком страшно. Лучше уж вернуться к Валерию.
Вернуться. А ведь мы, по существу, и не жили никогда вместе, нормальной семьей. Сначала наш брак держался в огромной тайне – кроме нас двоих, об этом никто не знал. Отец ни за что не разрешил бы мне выйти замуж за Валерия, человека, который украл у него дело всей его жизни – фактически разорил его фирму. Мы даже не каждый день могли видеться. А потом, когда погибла мама… Это был просто несчастный случай, теперь-то я точно знаю, но тогда… Почему я сразу решила, что это убийство и что организовал его Валера? Неужели думала, что он на такое способен? Думала. И все-таки продолжала любить. И бросилась его спасать – взяла вину на себя. Безумие, самое настоящее безумие, затмение разума.
А потом я состарилась. И умерла. Да нет, просто впала в спячку.
Пора просыпаться! Пора собирать чемоданы. Пора возвращаться в жизнь. Мой сон стал кошмаром. Пора из него выходить.
Я сняла с антресолей большую сумку. Остановилась в прихожей, соображая, что взять из одежды сразу, а что оставить на потом: попросить Валерия, чтобы заехал как-нибудь. Зимняя одежда в ближайшее время мне не понадобится – на дворе апрель. Летняя пока тоже. Соответственно и с обувью. Значит, кожаный бежевый плащ, туфли и сумочку в тон… Слава богу, я начинаю мыслить не как старуха: сумочка в тон – очевидный прогресс. Вот только где она, моя бежевая сумочка? Я перерыла весь шкаф – безрезультатно. Поискала на антресолях, хотя понимала, что там ее никак не может быть. Заглянула в кладовку…
Сумка отыскалась в комнате – висела на спинке стула возле музыкального центра. Мне снова стало не по себе – не я ее туда повесила, я вообще ею не пользовалась с прошлой весны! Ей место в шкафу, в прихожей, там, где лежат вещи, которые в данный момент не носятся. Как же она могла оказаться?…
Точно так же, как и цветы, и недопитый чай.
С отвращением и страхом, словно это вовсе не моя сумка, я сняла ее со спинки стула. Испытывая стыд и неловкость, открыла ее.
Губная помада, пудреница, носовой платок – обычные вещи, нормальные вещи, нестрашные вещи – мои вещи. Смелее, все хорошо, я просто забыла, что перед отъездом… Я хотела взять ее с собой в дом отдыха, но раздумала… Я просто забыла ее на спинке стула с прошлой весны…
В маленьком отделении, которое застегивается на «молнию», я обнаружила паспорт. Меня затрясло: паспорт этот никак не мог быть моим. Потому что мой… Я ведь ездила в дом отдыха! Я помню, я оформляла путевку! Я помню, я помню! Стойка регистрации, а на ней мой паспорт. И сегодня утром, когда выписывалась… Паспорт мой лежит во внутреннем кармане куртки! Это можно проверить хоть сейчас! Я могу пойти в прихожую, снять с вешалки куртку и проверить! А этот паспорт – не мой, не мой, он не может быть моим!
Я открыла страницу паспорта – руки тряслись.
Это не я! Ну я так и думала! Слава богу – не я! Некрасивая смуглая девушка с черной, жесткой на вид копной неухоженных волос – не я. Кто-то живет в моей квартире – чужой человек, чужая девушка – не я. Кто она и почему здесь живет, можно выяснить, но слава богу, не я.
Да, не я, это главное. А кто она, можно выяснить прямо сейчас – паспорт-то вот он!
Озерская Алена Юлиановна… Нет! Не может этого быть! Но черными, четкими буквами прописано: Озерская.
Эта чужая черноволосая девушка, живущая в моей квартире, – Озерская Алена Юлиановна. Я не скоропостижно состарилась, а скоропостижно сошла с ума.
Место и дата рождения тоже совпали.
Совпала прописка. Совпал… Озерская Алена Юлиановна была зарегистрирована с моим мужем!
Я – Озерская Алена Юлиановна, я, а совсем не она, черноволосая, некрасивая, смуглая. Я – Алена…
С паспортом в руке я пошла в прихожую к зеркалу. Включила свет.
Светлые волосы, прямые и длинные – никакой цыганской копны, и кожа совсем не смуглая. Я – это я, а эта девушка на фотографии в паспорте с моими данными – попросту самозванка. Или зеркало опять врет?
Овал лица совпадает, да и форма носа, по большому счету. Я никогда не видела эту некрасивую девушку, но что-то в ее чертах мне знакомо, словно я знала когда-то другую, похожую на нее, но красивую. Я знала ее, но это не я, не я! Это точно не я!