Конечно, первое, что мы сделали, сели на мою любимую скамейку, и я рассказал, как много с ней связано.
– Вот тут, где сейчас сидишь ты, сидела твоя семилетняя мама, а я – в общем, тут, где сижу. Мы разговаривали, как взрослые о погоде и видах на урожай... Потом вот сюда, – показал я на дорогу, – подъехала машина «волга», из нее вышел твой дедушка и подарил нам целый рубль серебром!
– Да знаю я! – засмеялся мальчик. – Мама сто раз рассказывала. А потом вы пошли в кафе, пили молоко с пенкой…
– Молочный коктейль.
– Да! И слушали итальянского мальчика…
– Робертино Лоретти.
– Ага, – кивнул он и вскочил: – так пошли в кафе, послушаем!
– Пошли! А что!..
Увы, на месте прежнего кафе «Молочное» сверкал зеркальными витринами дорогой ресторан и мы – что поделаешь! – пошли на берег реки. Я лишь рот открыл, чтобы рассказать о нашем «культовом месте», как Павлик подробно доложил о наших с Машей купаниях и даже о секретном месте в пещере обрыва. Он побежал вперед меня, доскакал до входа в пещеру и… замер. Подошел степенно и я. На расстеленном одеяле сидели Юра с Надей и смущенно улыбались.
– Как видишь, Арс, предугадать маршрут вашего путешествия было не трудно. Присаживайтесь.
– Павлик, это мой брат Юра, а это законная жена Надя.
– Очень приятно, – тряхнул головой в поклоне мальчик. – Мне называть вас дядя Юра и тетя Надя?
– Можно и так, – ответил брат.
– Вы тоже знаете мою маму?
– Конечно, Павлик, – смутился Юра. Надя все это время только молча кивала головой.
– А я понял, кто в нашей квартире убирался и приготовил обед, это вы, тетя Надя?
– Я, – кивнула она. – Вам понравилось?
– Очень! Вы хороший повар! А почему вы не живете с нами, если вы жена Арсения?
– Да, почему? – спросил я, пристально посмотрев Наде в глаза. – Или ты нас с Павликом разлюбила?
– Нет, что ты, что вы… – Замотала она головой. – Я всегда!.. Да…
– Тогда бери вещи и переезжай. А мы тебе поможем. Правда, мой мальчик?
– Конечно! С тетей Надей нам будет в сто раз веселей!
– Тогда остается разобраться вот с этим дядей, – кивнул я на Юру, – и все будет в полном порядке.
– А что с дядей Юрой? – спросил Павлик, прижимаясь к нему, как бы защищая от моей возможной агрессии.
– Дядя Юра, а правда, что с тобой? – спросил я брата.
– Арс, ты это… – проскрипел он чужим голосом, – ты прости меня, хорошо?
– Павлик, как ты думаешь, мы с тобой дядю Юру простим?
– Ага, – с готовностью кивнул мальчик. – А что он разбил? Как я, китайскую вазу за сто тыщь?
– Примерно, Павлуша, – прошептал брат, пряча глаза. – Но я эту… вазу… склеил и обратно поставил. Честно! Так вы меня простите?
– Как, мой мальчик? Простим старого разбойника?
– Простим! Конечно, простим! – захлопал в ладошки мальчик.
– Значит, простили! Видите, дорогие мои, как у нас, у детей, все легко решается! Раз – и нету проблемы! Учитесь!
Павлик сидел между Юрой и Надей в обнимку, восторженно поглядывал то на одного, то на другую и улыбался всеми надраенными «жирафом» зубами. Надо будет и себе купить такую же, электрическую…
– Эй, вы мне ребенка там не затискайте! Тоже мне, телячьи нежности, понимаешь! Мы из мальчугана должны вырастить мужественного честного воина! Так что, посуровее там… Ишь, чо удумали... – Ликовал я внутренне. Не думал, не гадал, что две мои самые большие проблемы разрешатся так быстро и безболезненно. А всё этот мальчуган! Всё он…
Наша жизнь потихоньку налаживалась. Надя следила за порядком в доме, готовила нам вкусные и полезные блюда, помогала мне ухаживать за ребенком. Я пытался передать мальчику свою любовь к тем людям, местам, книгам, которые помогали мне жить на этой прекрасной, ужасной земле. Мы втроем стояли в храме, где служил сын покойного отца Сергия – протоиерей Феодор. Надя снова ожила и открылась нам, сначала мальчику, потом и мне. Мы вместе ездили по тем городам и весям, где хаживал я, открывая себе самого себя; где молился, страдал и радовался, вспоминал прошлое и сеял семена будущего.
Работать я устроился библиотекарем в нашу старую школу, нынешний лицей. Немного подремонтировал «дворницкую» покойного Дмитрия Сергеевича и разместил там архив с небольшим кабинетом. Старый историк завещал мне своё уникальное собрание книг и документов – целое богатство! Мне удалось издать его книгу о русской гвардии. В своем прощальном письме Дмитрий Сергеевич убедительно просил меня не бросать начатое им дело и написать свою книгу, где история нашего гвардейца, деда Ивана, сослужила бы пользу и дала нужные наставления подрастающему поколению, которому предстоит жить и служить будущему Государю Императору, предреченному Святыми Отцами.
Мы все очень волновались, когда первого сентября Павлик с букетом белых лилий впервые пошел в школу. Не волновался лишь он сам, будто знал всё наперед. Я стоял за его спиной на торжественной линейке, положив руку ему на плечо, и пытался проследить его взгляд. Бесполезно! Сын профессионального разведчика ничем не выдал своих эмоций и направления орлиного взора. По окончании пафосной речи директора, здоровенный старшеклассник закинул на широкое плечо худенькую первоклашку с бронзовым звонком в руке – и пошли трезвонить по кругу.
В тот самый миг, когда раздалось первое робкое тра-ля-ля – в тот самый миг – выглянуло солнце, и выпустило яркий луч на девочку в огромных белых бантах. Я вздрогнул – это была маленькая семилетняя Маша Кулакова! Верней, ее точная копия в современной модификации – но такая же солнечная и ясноглазая. И конечно, смотрели эти огромные переливчатые глаза… на нашего мальчика. Куда Павлик смотрел, я так и не узнал… Зато результат этой глазной баталии удалось наблюдать чуть позже, когда я сидел на балконе и, подрагивая от волнения, смотрел на мою лавочку.
Из-за угла появилась парочка в бело-голубых школьных костюмах – это были Павлик и та самая девочка, столь фатально похожая на мою Машу. Далее всё пошло по налаженной колее: торжественный обед с салатом оливье, лимонным тортом и лимонадом. Как бы случайное поглядывание Павлика в распахнутое окно. Девочка, вышедшая погулять. Юный Ромео, чмокнувший нас с Надей в благодарность за устроенный пир, бросившийся из дому во двор. Я, чуть позже нагнавший его у скамейки, где мои первоклассники светски обсуждали прогноз погоды, анонс театрального сезона и виды на урожай зерновых. Сложенная купюра, стыдливо протянутая Павлику с предложением покутить где-нибудь в детском кафе (мы заранее, между прочим, выяснили где такое имеется и что там почем). И наконец, услышал имя девочки – Ирина, тишина… Я и двух слов не успел промолвить, как наш кавалер поспешил увести даму в большую самостоятельную жизнь.
Только в те несколько секунд понял я, что девочка на самом деле, очень похожа на мою Машу – прекрасное светлое дитя.
Тем же вечером всезнающий и за всем наблюдающий Алексей Макарович доложил мне, что девочка из уважаемой семьи потомственных офицеров. Нет, нет, что вы, Арсений Станиславович, никакого родства между Ирочкой и Павликом нет и быть не может. Я проверил до седьмого колена. Так что у этих детей, надеюсь, всё будет без… хм... генетических конфликтов. Дай-то Бог!
А ночью мне приснилась Маша. Я спросил, что же она больше не навещает нас? Маша улыбнулась: «Видишь, как всё хорошо у нас получилось! Я вас очень люблю. Прощай, мой дорогой Ной, до встречи в раю!»