— Да! И слушали итальянского мальчика…
— Робертино Лоретти.
— Ага, — кивнул он и вскочил: — так пошли в кафе, послушаем!
— Пошли! А что!..
Увы, на месте прежнего кафе «Молочное» сверкал зеркальными витринами дорогой ресторан и мы — что поделаешь! — пошли на берег реки. Я лишь рот открыл, чтобы рассказать о нашем «культовом месте», как Павлик подробно доложил о наших с Машей купаниях и даже о секретном месте в пещере обрыва. Он побежал вперед меня, доскакал до входа в пещеру и… замер. Подошел степенно и я. На расстеленном одеяле сидели Юра с Надей и смущенно улыбались.
— Как видишь, Арс, предугадать маршрут вашего путешествия было не трудно. Присаживайтесь.
— Павлик, это мой брат Юра, а это законная жена Надя.
— Очень приятно, — тряхнул головой в поклоне мальчик. — Мне называть вас дядя Юра и тетя Надя?
— Можно и так, — ответил брат.
— Вы тоже знаете мою маму?
— Конечно, Павлик, — смутился Юра. Надя все это время только молча кивала головой.
— А я понял, кто в нашей квартире убирался и приготовил обед, это вы, тетя Надя?
— Я, — кивнула она. — Вам понравилось?
— Очень! Вы хороший повар! А почему вы не живете с нами, если вы жена Арсения?
— Да, почему? — спросил я, пристально посмотрев Наде в глаза. — Или ты нас с Павликом разлюбила?
— Нет, что ты, что вы… — Замотала она головой. — Я всегда!.. Да…
— Тогда бери вещи и переезжай. А мы тебе поможем. Правда, мой мальчик?
— Конечно! С тетей Надей нам будет в сто раз веселей!
— Тогда остается разобраться вот с этим дядей, — кивнул я на Юру, — и все будет в полном порядке.
— А что с дядей Юрой? — спросил Павлик, прижимаясь к нему, как бы защищая от моей возможной агрессии.
— Дядя Юра, а правда, что с тобой? — спросил я брата.
— Арс, ты это… — проскрипел он чужим голосом, — ты прости меня, хорошо?
— Павлик, как ты думаешь, мы с тобой дядю Юру простим?
— Ага, — с готовностью кивнул мальчик. — А что он разбил? Как я, китайскую вазу за сто тыщь?
— Примерно, Павлуша, — прошептал брат, пряча глаза. — Но я эту… вазу… склеил и обратно поставил. Честно! Так вы меня простите?
— Как, мой мальчик? Простим старого разбойника?
— Простим! Конечно, простим! — захлопал в ладошки мальчик.
— Значит, простили! Видите, дорогие мои, как у нас, у детей, все легко решается! Раз — и нету проблемы! Учитесь!
Павлик сидел между Юрой и Надей в обнимку, восторженно поглядывал то на одного, то на другую и улыбался всеми надраенными «жирафом» зубами. Надо будет и себе купить такую же, электрическую…
— Эй, вы мне ребенка там не затискайте! Тоже мне, телячьи нежности, понимаешь! Мы из мальчугана должны вырастить мужественного честного воина! Так что, посуровее там… Ишь, чо удумали… — Ликовал я внутренне. Не думал, не гадал, что две мои самые большие проблемы разрешатся так быстро и безболезненно. А всё этот мальчуган! Всё он…
Наша жизнь потихоньку налаживалась. Надя следила за порядком в доме, готовила нам вкусные и полезные блюда, помогала мне ухаживать за ребенком. Я пытался передать мальчику свою любовь к тем людям, местам, книгам, которые помогали мне жить на этой прекрасной, ужасной земле. Мы втроем стояли в храме, где служил сын покойного отца Сергия — протоиерей Феодор. Надя снова ожила и открылась нам, сначала мальчику, потом и мне. Мы вместе ездили по тем городам и весям, где хаживал я, открывая себе самого себя; где молился, страдал и радовался, вспоминал прошлое и сеял семена будущего.
Работать я устроился библиотекарем в нашу старую школу, нынешний лицей. Немного подремонтировал «дворницкую» покойного Дмитрия Сергеевича и разместил там архив с небольшим кабинетом. Старый историк завещал мне своё уникальное собрание книг и документов — целое богатство! Мне удалось издать его книгу о русской гвардии. В своем прощальном письме Дмитрий Сергеевич убедительно просил меня не бросать начатое им дело и написать свою книгу, где история нашего гвардейца, деда Ивана, сослужила бы пользу и дала нужные наставления подрастающему поколению, которому предстоит жить и служить будущему Государю Императору, предреченному Святыми Отцами.
Мы все очень волновались, когда первого сентября Павлик с букетом белых лилий впервые пошел в школу. Не волновался лишь он сам, будто знал всё наперед. Я стоял за его спиной на торжественной линейке, положив руку ему на плечо, и пытался проследить его взгляд. Бесполезно! Сын профессионального разведчика ничем не выдал своих эмоций и направления орлиного взора. По окончании пафосной речи директора, здоровенный старшеклассник закинул на широкое плечо худенькую первоклашку с бронзовым звонком в руке — и пошли трезвонить по кругу.