И теперь я, возвращаясь к Феро, вспомнил множество странностей в поведении его самого и сына. Та комедия, которая разыгрывалась почти открыто для чьих-то глаз, его беспечность в обращении с документом и его сохранностью. Неужели он не догадывался, что сын каждую третью ночь пробирается в его кабинет, лазает через окно, крадёт из его ларца секретнейший документ? Единственное здравое объяснение возможно лишь при одном допущении: Феро, без сомнения, знал, что делает. Он знал, что план готовится для османов. И сын его был с ним заодно. И в его задачу входило передать османам план и обеспечить его копирование. Но почему они это делали? Предательство?.. Предположим, из-за денег. Мы выяснили, что семья сенатора в самом деле стеснена в средствах, и Филиппо фактически продал план ростовщику, связавшему его с турками, за большую сумму. Однако позже нам удалось установить, что все деньги, полученные от ростовщика, за исключением некоторой небольшой части, были пожертвованы им монастырю Святых Джованни и Паоло! Как это возможно? Я нахожу пока только одно объяснение: отец и сын действовали совместно по плану, подготовленному, как они считали, венецианским правительством; Филиппо тоже агент правительства — он не предатель, не мот и не заговорщик. Как и сенатор. За что и были убиты.
— Кем? Турками?
— Убиты заговорщиками, — сказал Лунардо.
— Ничего не понимаю! — снова воскликнул Канцлер. — Откуда же взялись заговорщики, если вы говорите, что сенатор и его сын работали на правительство против османских шпионов? И кстати, как же они могли работать на правительство — ведь тогда получается, что они по указанию правительства пытались убедить османов в том, что Венеция готовится против них к войне!
— Именно так! — сказал Лунардо с убеждением. — Когда вы сами ознакомитесь с планом, вы увидите всю его абсурдность. В нём расписаны такие детали и позиции, которые османские агенты, сидящие в Венеции, легко могли бы проверить, что в действительности Венеция не готовится к войне с ними. Вы правильно подметили запутанность этой ситуации! Суть в том, что мы столкнулись здесь с тройной игрой разведок. И цена игры одна — втянуть нашу Светлейшую Республику в войну!
Первая игра. Агенты императора или Папы, безусловно, участвовали в составлении этого плана и переговоров. Мнимые монахи, я думаю, были как раз агентами антитурецкой коалиции и снабжали провокационными документами венецианцев через Феро. Они действовали намеренно, почти не таясь, чтобы привлечь к себе внимание турок и, таким образом, скомпрометировать Венецию. Им это удалось.
Вторая игра. Наше правительство, предположительно, раскусило этот план и пыталось тайно, через сенатора и его сына, снабдить турок сведениями, чтобы предупредить османов о готовящихся против них акциях.
— Погодите! — перебил Оттовион. — Почему же это туркам не помогло?
— Потому что есть третья игра! Турки, которые, как мы думали первоначально, были жертвой готовящейся провокации и перехватили документ, подсунутый им агентами кайзера, коварно задумали сами воспользоваться этой ситуацией в своих интересах. А именно, позволили событиям развиваться в соответствии с планом, то есть дали захватить крепость, допустив ещё кое-что. Затем, сделав вид, что безоговорочно верят секретному плану, и обвинив перепуганное венецианское правительство в сговоре с императором и папой, попытались втянуть Республику в войну на своей стороне!
Оттовион издал горлом шумный, почти неприличный звук.
— Чтобы Республика воевала на стороне неверных?! — проговорил он.
— Да. Именно так, досточтимый и сиятельный мессер Канцлер! Эта цель только на первый взгляд кажется невероятной! Но ничего невероятного, если мы присмотримся более внимательно к ситуации, нет. Ведь о предательстве Венецией христианских интересов говорится давно. Политикой нашего нейтралитета раздражены Габсбурги и Папа. Габсбурги — наш враг, не меньший, чем османы. Испания — наш исторический враг, который только обрадуется нашему предательству. И поверить в окончательное предательство Венеции нетрудно. Вы помните, что подобные попытки втянуть Венецию в войну уже делались. Когда боснийский паша Хасан призывал нашего генерального проведитора в Далмации устроить совместную военную операцию против ускоков на габсбургской территории, тогда венецианское правительство испугалось и уклонилось от приглашения. То же самое и крепость Пальманова, в строительстве которой волей провидения участвовал и ваш покорный слуга. Габсбурги рассматривают её прямо как подготовку к войне против них.