Джироламо прислушался. Из комнат доносилось лишь сопение спящих людей. Однако снаружи раздавались какие-то звуки: будто что-то скребётся и копошится у входной двери. Так могли себя вести грабители, нередкие в ночных городах.
Джироламо тихо соскочил с постели, растолкал Йована и Данило. Он знаками показал им, какая их ожидает опасность, слуге приказал смотреть за задней стороной дома. Они поспешно схватили оружие, все, какое было под руками. У них было лишь несколько мгновений для подготовки. В любую секунду, как только ночным гостям удастся зацепить дверь рычагом, они взломают её и ворвутся в дом. Понятно, почему взломщики не решились влезть со стороны сада — там не было двери, и им пришлось бы разбивать окна, создавая шум. Сверху спустилась встревоженная Елена. Она тоже услышала звуки снаружи дома.
В очаге ещё тлели угли. Джироламо показал женщине на ведро и очаг. Она схватила щипцы и быстро собрала в ведро несколько головешек. Джироламо сделал ей знак подняться с ними наверх, а сам притаился сбоку от входа.
Внезапно шорох прекратился. А затем вдруг посыпались удары. Дерево затрещало, полетели щепки. Йован хотел навалиться на дверь, чтобы помешать взломщикам.
— Отойди! — прошипел Джироламо. — Они будут стрелять!
В этот момент дверь, наконец, поддалась ударам и с силой распахнулась. Йован разрядил в проём оба своих пистолета и, отскочив в сторону, чтобы самому не попасть под встречные пули, выхватил шпагу и нож. Грохот выстрелов, а вслед за ним визгливый вопль разорвали тишину ночного городка. Нападающие ввалились внутрь, спотыкаясь о тело упавшего товарища, и сгрудились в центре комнаты, растерявшись от неожиданной встречи, которую приготовили им обитатели дома. Воспользовавшись колебанием атакующих, выстрелом Джироламо уложил ещё одного нападавшего.
Он бросился вперёд и нанёс страшный удар кочергой в голову третьему. Нападавших в комнате осталось двое. Но и по-прежнему они имели серьёзный численный перевес. Из задней комнаты раздались подряд два выстрела и громкий стон: это начала атаку вторая группа.
Пока Йован отбивался от двоих сбиров, Джироламо бросился наверх.
Там в темноте притаились Елена и Илья.
— Окно! — крикнул Джироламо, и мальчишка, бросившись к окну, распахнул ставни.
Выстрелы уже разбудили половину улицы. Выхватив у Елены ведро с тлеющими углями, Джироламо высунулся из окна на улицу и изо всей силы ударил кочергой по ставню окна противоположного дома. Дерево с треском развалилось, обнажив оконный проём. Джироламо, размахнувшись, высыпал в него содержимое ведра. В соседнем доме испуганно закричали.
— Пожар! — крикнул Джироламо.
Улица окончательно проснулась.
— Пожар! Пожар! — понеслись крики.
Джироламо слетел по лестнице вниз, где Йован и его слуга, к счастью оба невредимые, отбивались от четверых наседавших убийц. Действия нападавших были чёткими и хладнокровными, несмотря на потери. Они бились молча, с неослабевающим ожесточением. В этот момент в комнату с улицы вошёл ещё один сбир, но не принял участия в схватке. Он встал немного поодаль, с пистолетом в руке, и оглядывал поле боя злыми глазами. Вдруг он посмотрел на лестницу, и в его глазах сверкнула адская радость. По лестнице спускалась Елена. Человек подобрался, поднял заряженный пистолет и прицелился. Бедная женщина, окаменев, застыла на середине лестницы, уставившись в чёрное дуло. Грянул выстрел. Пистолет полыхнул пламенем. Пуля оторвала большой кусок щебёнки от стены. Брошенный Джироламо кинжал вонзился человеку в шею под самым черепом в тот самый миг, когда тот нажимал курок. Мгновение спустя было бы уже поздно. Инстинктивно схватившись за рукоятку кинжала, из-под которой брызнул фонтанчик крови, человек с хрипом повалился на пол.
После этого схватка прекратилась так же стремительно, как и началась. Нападавшие отступили и бросились вон из дома. Джироламо, Йован и Данило не преследовали их. Пожар в соседнем доме разгорался не на шутку. Из его окон струился едкий дым. Улица наполнилась шумом и криками. Ночная стычка, казалось, разбудила весь город.
— Послушай, нужно уходить, — проговорил, отдышавшись, Джироламо, с тоской оглядывая результаты побоища в доме. В комнатах лежало четыре тела, из них убитых было по крайней мере двое.
— Я не могу. Я хозяин дома.