Они едут в Маниссу. Так сказала валиде и так сказала гречанка. Со своей новой хозяйкой — то есть с жертвой — он перекинулся едва ли одним словом.
Ему было важней сейчас подобрать место и время. Задание валиде, которое ему передала злая и коварная Мульки Кадан, только на первый взгляд казалось простым. Он не раз уже выполнял подобные поручения. Он душил и наложниц, и младенцев. Однажды свернул шею болтливому евнуху. Но никогда он не заботился, где это сделать и как потом избавляться от тела. Он делал это там, где приказывал начальник «чёрных евнухов», и тогда, когда прикажут. А теперь он должен был сам выбрать время и продумать, что делать с телом жертвы.
Убить её по дороге? Прямо в пути? Сделать привал и задушить?
Не очень-то хорошо. Ездить в коляске с мёртвой женой султана — какие объяснения он, раб, евнух, будет давать, если их остановит дорожная стража?
Нет, лучше всё проделать вечером или ночью, когда они остановятся на ночлег в караван-сарае. И пока не торопиться, отъехать подальше от столицы. Приняв решение, он успокоился. Но через некоторое время, продолжая размышлять, заволновался снова. Обязательно ли душить гречанку платком? Это какая-то женская причуда валиде. Гораздо проще поступить так, как он привык. Схватить гречанку и сломать ей шею. Тогда не будет ни сопротивления, ни криков, ни следов, ни крови. Убить хрупкую женщину для него было всё равно, что раздавить пальцами котёнка. Схватить, стиснуть и через мгновение отпустить обмякшее тело, которое само повалится на землю. Платок при этом он сможет оставить себе.
После этого мысли его погрузились ещё глубже в чёрные лабиринты его чёрной души. Мульки Кадан так торопилась, отдавая приказание, что ничего толком не объяснила. Она сказала о гречанке — та должна сгинуть. А что делать с оставшимися двумя? Вторую женщину он уберёт так же, как и гречанку. Скрутит шею и управляющему. Вертлявый человечек раздражал. Хотелось схватить его, сжать, чтобы он прекратил дёргаться и мельтешить.
Или оставить его? Он пригодится как свидетель. Подтвердит, что на какой-нибудь кочке арба перевернулась, свалилась в овраг. Женщины погибли. Затем евнух поможет похоронить их на заброшенном кладбище. Вряд ли управляющий решится выдать его, если узнает, чьё задание выполнял Гиацинт. К тому же под страхом за собственную жизнь.
Мавр успокоился и решительней погнал лошадь. Место он выбирал долго и тщательно. Ему хотелось, чтобы они как можно быстрее покинули широкую торговую дорогу на Измит, запруженную людьми и повозками. По его настоянию их маленький караван резко свернул к морю и двинулся вдоль Мармары, избегая крупных селений. Они выезжали на рассвете и ехали весь день. В знойный полдень делали привал у источников с водой, вокруг которых перемешивались люди и животные. На ночлег останавливались в скромных ханах. Гиацинт молча держался в стороне, предоставляя управляющему хлопотать о пище и крове, сам же забирался в отведённую ему каморку и растягивался на циновке или овечьей шкуре.
Так они оказались довольно далеко от столицы, затерявшись среди холмов с оливковыми рощами, в которых деревья с изогнутыми стволами казались двуногими марширующими чудовищами. Справа от путников всё время матово поблескивала узкая полоска воды.
Дни шли, но мавр все не решался. Он ждал знака. И лишь на девятый день путешествия получил его. Это произошло, когда перед ними на склоне очередного холма появилось селение — соломенные хибары, несколько глиняных лачуг в окружении древних фундаментов и мёртвая полуразрушенная подкова амфитеатра. Конь мавра собирался ступить на мост из двух древних архитравов, перекинувшийся через пересохшую речку, как вдруг дорогу ему пересёк дикий кабан. Он стоял мгновение прямо на дороге, оскалив огромные кривые клыки. Чёрная щетина блестела. Затем кабан исчез в кустарнике.
«Здесь!» — понял Гиацинт.
Они остановились в небольшом хане на окраине селения. Хозяин пал ниц перед гостями и бросился готовить им лучшие помещения в жалкой гостинице. Женщины покинули повозку — обе в чёрных хламидах и чадрах. Мустафа отправился на кухню распорядиться насчёт ужина, мавр быстро осмотрел окрестности, двор, удостоверился, что в хане остановилось мало путников — небольшая группка торговцев сидела во дворе у печи.