— Хорошо, — наконец сказала Сафие. — Визирь, сделай так, как следует, — добивайся вечерней аудиенции. И расскажи то, что знаешь.
Великий визирь дожидался разрешения войти к Повелителю в просторных сенях приёмного павильона сераля, когда резные двери султанских покоев раскрылись и оттуда гордой походкой вышла валиде-султан. Она прошествовала, не останавливаясь, к выходу, удостоив Ибрагима надменным взглядом, по которому визирь так и не смог понять, что его может ожидать при встрече с Его Величеством. В конце концов он решил придерживаться ранее намеченной линии поведения. История с Эрдемли — лишь частный эпизод более серьёзных политических дел. На всякий случай он держал в руках донесения разведчиков и посла, полученные из Рагузы и Венеции. Наконец вышел паж и объявил, что Повелитель ждёт визиря. Великий господин Мехмед Второй сидел на троне на золочёных подушках, опухший, болезненный, одутловатый. Из его полуоткрытого рта исходило тяжёлое смрадное дыхание — результат излишеств в еде и питье. Трудно было догадаться, как и под каким соусом передала ему известие о беглой жене валиде.
— Великий господин, — проговорил Ибрагим суровым тоном, низко склонившись, — есть твёрдые доказательства, что против нас в Европе замышляется большая военная коалиция.
Мехмед, продолжая шумно дышать, глядел на него маленькими глазками из-под набрякших век. Тревога, написанная на мрачноватом лице визиря, начала передаваться и ему. Ибрагим продолжал:
— Мы имеем сведения, что коалиция неверных будет самая широкая. Она готовится в глубокой тайне, разрабатывая военную операцию. К кайзеру, который собирается предпринять новое выступление на Балканах, присоединились все итальянские государства, в том числе ваш смертельный враг — католический король Испании. Ведутся переговоры с Польшей и Московией об ударе в Крыму. Таким образом, брошены все силы, чтобы окружить нас и остановить наше победное продвижение в Европе.
— Без французов, англичан и венецианцев подобная коалиция была бы неполной, — заметил Мехмед сдержанно.
— Это так. Но позвольте заметить, — визирь снова поклонился. Полы его длинного халата вытерли мраморный пол. — Французы заняты войной с Испанией и сами пытаются науськать нас на испанцев, англичане тоже. Вы знаете, что английский посол при Порте Бартон только и ищет способов, чтобы обострить наши отношения с Испанией и сорвать устоявшееся перемирие.
Мехмед заёрзал на троне и ещё громче засопел.
— Что касается венецианцев, то вероломный дож и его патриции, боюсь, должны сыграть ведущую роль в готовящемся наступлении неверных... — Визирь кратко обрисовал суть плана, полученного из Венеции. — Удар будет нанесён с побережья Далмации и с Крита по Греции войсками в несколько тысяч итальянских и испанских пехотинцев и всадников. Десант должен быть переброшен на побережье на венецианских галерах в количестве 150 грузовых кораблей. Далее наступление неверных будет развиваться высадкой на Кипр, организованной всё той же венецианской флотилией. Одновременно на Балканах они будут поддержаны широким восстанием гайдуков под руководством воевод и господарей Сербии, Хорватии, Албании, Боснии и Валахии с Болгарией. Их недовольство и желание выступить против нас тлеют, и его сейчас разжигают несколькими операциями, в которых задействованы мерзкие ускоки. Их выступление станет сигналом, а началом восстания будет захват турецкой крепости Клисса в Далмации. Во главе восстания... — визирь запнулся, склонился в поклоне ещё ниже, не решаясь произнести неизбежное. — Во главе...
Лицо Мехмеда пошло пятнами, он напрягся. Он уже сообразил, что скажет ему визирь, и это был ещё один удар для него.
— Во главе этого восстания будто бы... — визирь наконец решился произнести. — Будто бы будет стоять одна из ваших жён, Ваше Величество, и ваш сын, принц Осман.
Визирь замолчал и уставился в пол, не смея глядеть в глаза султану. Он со страхом слушал, как всё более учащается жуткое сопение повелителя, и чувствовал, как набухает его гнев.
— Продолжай... — с тихим присвистом проговорил султан. — Откуда известно, что это именно они?
Великий визирь ещё ниже склонился в поклоне, не поднимая глаз и соображая, как же всё-таки Сафие преподнесла Мехмеду историю беглой наложницы? Неужели вероломная интриганка имела наглость уверить султана в том, что не имеет никакого отношения к её бегству из гарема, а бегство её сына — это сказки или происки её врагов? Чем она заморочила султану голову?