— В армии? — она изумленно подняла брови, — тебе сколько лет?
— Двадцать один, — спокойно ответил Славик.
— Ты не обижайся, просто я себе дембелей немного по-другому представляла, — Аня смутилась.
— А уж младших сержантов запаса — тем более? — Славик вновь засмеялся, — да не переживай ты, я уже привык! Мне даже сигареты в магазине без паспорта не продают!
Аня тоже рассмеялась.
— Поздновато ты с пар! — заметил Славик.
— Да с девчонками там задержались, — ответила Аня и тут же насупилась, — стоп, а с чего это я перед тобой отчитываюсь? — она улыбнулась.
— Вот, пошла логика, уже хорошо! — Славик расхохотался, — да так спросил, разговор поддержать…
— Сам-то тоже поздновато гуляешь, — усмехнулась Аня.
— Как видишь, мне можно, — Славик кивнул в сторону места недавнего побоища и подмигнул.
— Слушай, а почему ты в двадцать один и только на первом курсе? — спросила Аня, — даже если сразу в армию, тебе должно быть не больше двадцати, нет?
— Да там долгая история! — Славик махнул рукой, — сначала в НГА учился, потом отчислили, потом армия и… и вот я здесь! А, нет, не такая долгая получилась. Я так и хотел!
Аня снова засмеялась. Славик просто излучал радушие и обладал великолепным чувством юмора.
— Пришли, — заметила она, — это мой дом, — она указала на блочную девятиэтажку.
— Тогда, пока! — Славик улыбнулся, — надеюсь, в подъезде тебя никто не поджидает? Давай, в универе пересечемся! — с этими словами он быстро развернулся и зашагал прочь.
— Пока, — негромко сказала Аня ему вслед. Она была слегка удивлена такому развитию событий. Славик не приставал, не потребовал ее номер телефона, никуда не приглашал, просто возник в нужный момент, защитил, проводил до дома и все. Растворился в темноте, откуда и появился. Точно, как супергерой какой-то. Это сравнение вновь вызвало у нее улыбку.
— Ну что, если удовлетворил любопытство, твоя очередь! — Петровский поставил на стол стакан после принятия очередной порции горячительного напитка и посмотрел Соболеву в глаза.
— Спрашивай, — Андрей развел руками, — я пока не услышал вопроса…
— Да брось, все ты понял, — Петровский усмехнулся, — зачем? Зачем тебе понадобилось отмазывать каких-то никому не известных первокурсников, которые кроме умения махать руками и не забиваться в угол при виде пары старшекурсников ничем, по идее, не примечательны?
— Я так понимаю, ответ про благородные позывы тебя не устроит? — рассмеялся Соболев.
— Правильно ты понимаешь, — Петровский согласно кивнул, — так почему?
— Как бы тебе это объяснить… — Соболев задумчиво посмотрел в потолок.
— Попроще, желательно.
— Ну, смотри, ты ведь знаешь, что я на пятом курсе, — начал Андрей, — выпускном курсе ВУЗа. Пройдет меньше года, я уйду отсюда и никогда больше не вернусь…
— Как-то грустно звучит, — проговорил Петровский, параллельно наливая, — ты же вроде выпускаться собираешься, а не на тот свет…
— Грустно, — подтвердил Соболев, опершись на руки, — грустно от того, что все, накопленное за эти пять лет в мгновение ока станет ничем. То, что было нажито риском и трудом с моим уходом превратиться в прах. Потому что просто не с кем это разделить, понимаешь меня? — он внимательно посмотрел на Петровского.
— Похоже, начинаю, — задумчиво ответил тот, — но все-таки объясни популярно.
— Год за годом я ждал чего-то, смотрел на людей, и… — Соболев сделал неопределенный жест рукой, — нет, народ вокруг в основном неплохой, но… с какой-то очень абстрактной целью что ли. Или без цели вообще. Или просто плывет по течению. Нет искры…
Петровский барабанил пальцами по столу, слушая собеседника. Он пока не совсем понимал, к чему ведет Соболев, но догадки в голове уже строились.
— Вся эта ситуация, в глобальном масштабе, одна из многих, но мне показалось… что в тебе есть что-то такое, чего нет в большинстве других твоих одногодок, — продолжал Андрей.
— Например? — Петровский приподнял брови.
— Амбициозность, — ответил Соболев, — настоящая решительность. Способность сознательно взять инициативу в свои руки и не побояться ответственности. Желание разобраться в любой проблеме до конца, не боясь ошибиться, методом проб дойдя до всего своим умом…
— Стоп! — Петровский поднял руку, — все, что было после драки, ты сделал осознанно, так? Ты пришел к Карнаухову и отмазал нас, целенаправленно не дал худо-бедно внятных объяснений, чтобы заставить нас гадать на кофейной гуще, потом специально пропал, сделал так, чтобы народ о тебе не распространялся… тебе было интересно, что я сделаю! — он понял.