— Странные у них новшества, — задумчиво сказала мама, — учились нормально, все понятно было…
— Западная реформа, — Макаров улыбнулся, — сам не в восторге. Ничего не поделаешь, придется привыкать. Ладно, мам, я и вправду, наверное, поем, — он встал с дивана.
— Да, Сереж, покушай, — кивнула мама.
— Тебе свет выключить? — уточнил Макаров.
— Да нет, оставь, пусть будет, — махнула рукой мама.
Сергей вышел из комнаты и проследовал на кухню. В кастрюле ждало вкусное рагу, которое мама стопроцентно готовила полдня. Сергей наложил еду в тарелку и сел за стол. За окном уже было совсем темно.
— Напридумывают же всякой фигни, верхняя неделя, нижняя неделя, хрен разберешься! — заявил Фролов, запустив сигарету в урну.
Это было неделю спустя. Они уже более-менее адаптировались к учебному процессу. Да и ко всему остальному тоже. Компании сформировались, про кого-то все уже было понятно, кто-то еще оставался закрытой книгой, но новая жизнь, кажется, вошла в свое русло и даже начинала понемногу налаживаться.
— Предметов много, — пояснил Петровский, — все разные, на одну неделю не засунешь, вот и придумали этот замут с верхней и нижней неделями.
— Они придумали, а нам страдай! — сказал Фролов, — и так всю дорогу. Ты римское писал?
— А сам как думаешь? — Петровский ухмыльнулся.
— Кого я спрашиваю, — вздохнул Фролов, — встрянем же в конце семестра, препод, по ходу, с заморочками. Асхат, ты по римскому писал что-нибудь?
— Так, чуть-чуть, — коротко ответил Асхат. Он не курил, но из солидарности стоял вместе с другими студентами.
— Дашь скатать, а? — Фролов с надеждой посмотрел на одногруппника.
— Не вопрос, если успеешь, — согласился Асхат.
— Ага, кстати, тебя касается, вторую уже куришь! — обратился Фролов к Петровскому, — давай резче, паровоз, не успеем ни хрена!
— Успеем, — усмехнулся Петровский, бросив взгляд на часы, — все рассчитано…
— Рассчитано у него, — передразнил Фролов, — шевелись, давай!
— Пацаны, первый курс? — резкий оклик послышался с другой стороны.
Петровский повернулся. К ним быстро приближались пятеро. По ухваткам нетрудно было вычислить студентов старших курсов. Четвертый-пятый, вряд ли, эти к молодежи просто так цепляться не станут. Скорее, второй-третий. А намерения бравых ребят были ясны с одного взгляда. Похоже, решили навести свою дисциплину, попутно указав «наглым первашам» их место в местной иерархии. Вся компания приблизилась и встала полукругом, разглядывая первокурсников.
— Ну, первый, — ответил за всех Петровский.
— Ну, круто! — в тон ему ответил тот же, что окликнул всех. Видимо, местный «мозговой центр», — пакеты с мусором у входа видели?
— Это те, которые вы там швырнули? — уточнил Петровский, спокойно глядя на них.
— Соображаешь, — кивнул тот же старшекурсник, — так вот, их надо собрать и оттащить к бакам. Сейчас машина подъедет забирать, так что давайте, шевелитесь. Потом докурите! — видимо, он ожидал, что первокурсники моментально бросятся выполнять указание.
— И чье же это распоряжение? — осведомился Петровский, демонстративно затягиваясь.
— Деканата, умник! — бросил другой член теплой компании, среднего роста и очень крепкий. У всех студентов во все времена была и оставалась манера говорить о деканате своего факультета, как об одушевленном существе.
— Деканата, — вкрадчиво повторил Петровский, — то есть, ты хочешь сказать, то деканат велел тебе взять мусорные пакеты, швырнуть их у входа и заставить каких-нибудь первашей тащить их до свалки? Сдается мне, не так все было. Я думаю, деканат сказал вам, парни, оттащить эти мешки, а вы решили припахать первый курс, потому что вам тупо в лом. Ну и по статусу, типа, не положено, — он насмешливо посмотрел на эту компанию. Он прекрасно понимал, что за этим последует. Было страшно. Но в такой ситуации страх нужно было посылать подальше. Главное начать, а дальше пойдет само. Позволять «припахивать» себя было нельзя, иначе сядут на шею. Петровский прекрасно это понимал.
— Самый умный? — зло осведомился тот, который обратился к ним первым.
— Да нет, просто не люблю, когда на мне пытаются кататься, и держат за лоха, — спокойно ответил Петровский, — ты ведь уже понял, что твоей «дедовский» наезд не прокатил, да? — он презрительно усмехнулся. К этому моменту рядом с ним в курилке остались только Фролов и Асхат. Все остальные поспешили отодвинуться в дальний угол, делая вид, что ничего не происходит, стараясь оказаться в стороне от опасного конфликта. Петровский злорадно отметил, что Серый, который всю неделю продолжал строить из себя крутого парня, отвернулся в другую сторону. Не укрылось это и от старшекурсников.