Фролов внимательно посмотрел на Петровского. Глаза приятеля горели тем самым, уже знакомым в последнее время нехорошим огоньком.
Антон Алексеевич зашел на свою кафедру. Журнал, который он во время «окна» собирался заполнить, лежал на столе и сразу бросился в глаза. Поздоровавшись с собиравшимися на занятия коллегами, он уже собрался идти в кабинет, как вдруг что-то привлекло его внимание.
Он посмотрел в ту сторону, где находилось рабочее место его заведующего — Юрия Альбертовича. Рядом с его столом спиной к Семенову стояли два студента. Антон Алексеевич присмотрелся повнимательнее и узнал их: Федосеев и Королев! Те самые студенты-прогульщики, которые требовали зачет. Переведя взгляд чуть ниже, на стол заведующего, Семенов увидел две зачетные книжки, которые тот в данный момент подписывал…
— Антон Алексеевич, хотели что-то? — заметив его, Юрий Альбертович поднял глаза.
— Нет, — коротко ответил Семенов, сжав кулаки за спиной, — я ничего не хотел…
Не задерживаясь на кафедре больше ни секунды, Антон Алексеевич схватил со стола журнал и направился в свой кабинет. Закрыв дверь на ключ, Семенов швырнул журнал на стол и сел на свое место, уставившись в окно. Поставили. Его предмет. В обход него. Нашли все-таки способ. И Юрий Альбертович туда же. Хотя, словно он и раньше не знал… да нет, знал конечно, просто это уже было совсем оскорбительно…
Антон Алексеевич достал из шкафа бутылку конька, который подарили выпускники-дипломники. А затем откупорил ее и сделал большой глоток прямо из горла.
Антоха вышел из подъезда и, поигрывая ключами, направился к своей «ласточке». Под нос он напевал недавно услышанную приставучую песенку, в зубы только что сунул сигарету. Машина стояла прямо под окнами его квартиры, которую ему снимали родители, сами жившие в другом районе. Сынуля решил раньше времени заделаться самостоятельным. Он засунул ключи в замок…
— Ну привет! — кто-то сзади резко окликнул его.
— Ты?! — обернувшись, Антоха вытаращил глаза, — ты как… чего тебе здесь надо?!
— Чтобы ты понял, что надо уважать других людей и смотреть вокруг, особенно, когда находишься за рулем! — ответил Макаров, в упор глядя на него.
— Чего?! — Антоха скривился, — ты больной, паря? Вали отсюда на хрен, ща пацанам отзвоню, рога сломают…
— Ну, понятно, — тихо сказал Макаров, кивнув, — значит, прав был Славик…
— Чего?!
Вместо ответа Сергей ударил его по лицу. От неожиданного и поставленного удара Антоха полетел вправо, в последний момент подставив руки, больно снеся ладони об асфальт.
— Ты, с…а…
Сергей схватил его за ворот и резко встряхнул.
— Я вижу, по-хорошему ты не понимаешь?! — выкрикнул он, — слушай сюда, если ты дальше будешь вытворять такое на дороге или еще где-нибудь, я тебе не только челюсть, я жизнь твою сломаю, понял меня?!
— Да маму я твою…
А вот была красная тряпка для быка. Сергей размахнулся и ударил под дых. Антоха закашлялся и обмяк. Макаров схватил его за волосы и, подняв, дважды ударил, разбив нос. Тот застонал, но Сергей не отпустил.
— Еще слово — добью! — прошипел он, чувствуя, как злость вновь туманит разум, — повторяю для ублюдков: еще раз за тобой будет замечен беспредел, тебе конец! Понял меня, конец! Ты кивни, если понял! Ау!!!
Макаров вновь сильно встряхнул едва живого Антоху.
— Понял, понял… — выдохнул тот.
Макаров швырнул его на землю. Затем вскочил на ноги и, подняв оброненный им ключ, со всей силы ткнул острым концом в шину. Послышался характерный свист.
— Уроком будет! — рявкнул Сергей. С этими словами он швырнул ключ на землю, после чего быстро удалился, оставив Антоху думать о своем поведении, лежа рядом с его машиной.
Народу в актовом зале собралось не очень много. В основном, официальные лица, да друзья. Был кое-кто из преподавателей, ну и конечно все сотрудники профкома. Петровский нашел глазами Макарова, который тоже решил прийти, и подсел к нему.
— Здорово, Серег! — они пожали руки, — ну что, Руслан тебе правильный адрес дал?
— Правильный, — негромко ответил Макаров, — спасибо…
— Не за что, — Петровский бросил взгляд на сцену, — ну, и что ты сделал?
— Избил его, — мрачно сказал Сергей, — и шину проколол.
— Ну и правильно! — хмыкнул Петровский.
— Знаешь, что меня пугает больше всего? — Макаров повернулся к нему, — что мне действительно казалось это правильным. Я был почти уверен, что я поступаю правильно, понимаешь?