— Романова! Романова здесь, отлично… Рысева! Рябухин! Где опять Рябухин? Понятно… Савельева!
— Нет! — подала голос староста.
— А с Савельевой что? — пожилая преподавательница удивленно посмотрела из-под очков, — показалась ответственной… случилось что-то с Савельевой?
— Она… она, в общем, в больнице, ее не будет, — пробормотала староста, немного потупившись, — Олеся Витальевна, я вам потом все объясню…
— В больнице? — преподавательница подняла брови, — ладно, понятно, причина уважительная. Пусть выздоравливает.
Петровский с Асхатом переглянулись. Асхат пожал плечами. Петровский покосился на старосту Настю, которая сидела с напряженным лицом и о чем-то шепталась со своей подружкой…
После звонка они с Асхатом первыми покинули аудиторию. Настя вышла спустя пять минут в окружении своей свиты. Все девочки продолжали о чем-то переговариваться.
— Настюх! — Петровский окликнул старосту. Та обернулась и сделала вопросительный жест головой, — Насть, иди сюда! — позвал Петровский.
— Что, Кость? — староста подошла к нему и вопросительно посмотрела. Стайка девушек остановилась поодаль, не спеша удаляться.
— Что там с Анькой такое случилось? — спросил Петровский, глядя на маленькую Настю сверху.
— В больнице, я же сказала Олесе Витальевне, — уклончиво ответила Настя, — Кость, нормально все, выздоровеет. Не переживай…
Староста собралась уходить, но Петровский резко поставил руку на стену, перегораживая ей проход. Асхат встал чуть правее, отрезая все пути к отступлению. Настина свита напряглась и уставилась на них.
— Костя, в чем дело? — возмутилась она, — пройти дай!
— Настюха, я тебя четвертый год знаю! — Петровский смотрел ей в глаза, — и вижу, когда люди мне врут! Давай рассказывай, что там с Анькой такое? Я, может, помочь хочу. Я же не зла вам желаю…
— Кость, ну там личное… — Настя опять попробовала уйти от ответа.
— Настюх! — Петровский повысил голос, — сколько раз я вам всем помогал? Хоть раз было такое, чтобы подвел? Давал я повод себе не доверять? Люди просто так в больницу не попадают. Нет, был бы роддом, я бы отвалил без вопросов, но чует мое сердце: ничем хорошим там и не пахнет… говори!
Петровский смотрел на Настю, как удав на кролика. Подружки что-то возмущенно запищали, но слишком боялись его, чтобы напрямую вмешиваться. Настя поняла, что выхода нет…
— Короче, она в шестой… — буркнула староста, опустив глаза.
— Шестой?! — Петровский опешил, — но это же «травма»! Что случилось? Сбил кто? Как она?
Аня была хорошим и порядочным человеком. Петровский всегда хорошо к ней относился, выделяя из общей массы «планктона» и «курятника». И сейчас по-настоящему переживал.
— Да нет, — тихо сказала Настя, — короче, это… напали на нее…
Петровский посмотрел на Асхата. Тот тоже был крайне удивлен.
— Напали? На Анюту? Кто?
— А я откуда знаю?! — разозлилась Настя, — она в сознании, но не говорит… боится, наверное. Ты пройти мне дашь или нет? Я тебе и так уже много сказала!
— Ладно, иди, — Петровский пропустил старосту, которая поспешила ретироваться. Ее подруги тоже удалились, недобро косясь в его сторону.
— Натравят они на тебя когда-нибудь своих избранников! — Асхат мрачно усмехнулся.
— Да пускай! — хмыкнул Петровский, — открутят голову мне, кто их проблемы с сессией решать будет! Ладно, это все не суть… Асхатик, надо к Аньке ехать!
— Надо, — Асхат кивнул и одарил Петровского ехидной ухмылкой, — хочешь просто привезти ей фрукты или…
— Или! — отрезал Петровский, — никому нельзя спускать беспредел, понятно? Савельева в своей жизни мухи не обидела! И какая бы тварь на нее не накатила, надо найти и наказать! Или ты против? — он прищурился.
— Нет, я не против, — Асхат пожал плечами, — только искать ты как будешь, если Анька молчит? Пытать ее станешь?
— Не знаю пока, — Петровский покачал головой, — сначала давай просто доедем до больницы, поговорим с Аней. Может, с нами и захочет поделиться…
— Ну-ну! — Асхат недоверчиво хмыкнул и двинулся по коридору вслед за Петровским.
— Антон Алексеевич, позволишь войти? — Карнаухов заглянул в кабинет Семенова, параллельно осматриваясь по сторонам.
— Ну, как я могу запретить целому декану! — Антон Алексеевич улыбнулся, — добрый день, Алексей Станиславович, проходите, конечно же! Что-нибудь случилось? — он слегка приподнял брови.
— Ну, как тебе сказать… — произнес Карнаухов, присев на стул напротив стола Семенова, — Антон Алексеевич, позволь, я прямо, ладно? — он внимательно посмотрел на Семенова.