— Костя, уходим! — Логинов схватил его и насильно потащил к машине. Петровский продолжал яростно смотреть на своих жертв, но сопротивляться не стал. Еще через несколько секунд он вернулся к реальности, постепенно оправляясь от нервного срыва.
— Валим! — крикнул он, — поехали! С…и, никому ни слова! Урою!!!
Обе машины резко рванули с места.
Автомобиль Соловья уже стоял у кромки леса. В ожидании приятелей тот курил, поглядывая на пустынную дорогу. Макаров остановился в стороне, скрестив руки на груди и мрачно осматриваясь.
Машины Петровского и Фролова показались спустя несколько минут. Петровский вышел на улицу и пожал руку Соловью. Макаров смотрел на него со стороны, но подходить не стал.
— Все готово?
— Да, — Соловей кивнул, — вон там местечко отличное! — он показал рукой в сторону леса.
— Прекрасно, — Петровский кивнул и сделал приглашающий жест. Насмерть перепуганных девиц силком вытащили из автомобиля Фролова.
— Пустите! Куда вы нас тащите?! — отчаянно вопила та самая Мезенцева, — ах ты ублюдок! Пусти!
— С…а, заткнись!!! — рявкнул Джамал, — мало тебе, мало?!
Асхат ничего не говорил, лишь крепко держал вторую, таща ее из машины.
— Туда вон ведите! — Петровский указал направление и сам пошел следом.
— Петровский, ты что задумал?! — вполголоса спросил Макаров, с ненавистью глядя на него. Петровский поднял глаза и, улыбнувшись, похлопал того по плечу.
— Доверься мне, Сережка! Я ведь тебя ни разу не подводил, да?
Они двинулись вглубь лесопосадки. Девицы дрожали от страха, периодически опять начиная угрожать, то молить о пощаде, то снова угрожать, то предлагать невесть что…
— Здесь вот! — Соловей кивнул, — место нормальное, пацаны!
Они остановились на небольшой полянке, заканчивавшейся овражком. Петровский сделал жест головой, и обеих девиц спихнули вниз. Одна потеряла равновесие и содрала руки о землю и колючки. Снизу на них уставились две пары зареванных, насмерть перепуганных глаз…
— Ну что? — Петровский ловко спрыгнул к ним, — пора отвечать за свое, ш…и малолетние!
— Ты о чем, парень?! — сквозь слезу проговорила Мезенцева, — вы нас с кем-то перепутали, ребята!
— Да ну?! — Петровский резко протянул руку и схватил ту за подбородок, — врешь, дрянь! Или тупишь! Аньку Савельеву знаешь? По глазам вижу, что знаешь, с…а! — он заскрипел зубами от ярости.
— Какую Аньку, я тебе клянусь, я не…
— Врешь, тварь поганая!!! — взревел Петровский и отвесил Мезенцевой сильную оплеуху, да так, что та мотнула головой в сторону, вскричав от нестерпимой боли, — врешь! Врешь, дрянь! — еще оплеуха, — сознавайся! Говори! С…а, говори!!! — он ударил еще дважды. Яна отчаянно взревела от боли и унижений и легла лицом прямо на грязную землю, крича и содрогаясь всем телом…
— Остановите его, вы что творите?! — Макаров бросился вперед.
Джамал перегородил дорогу и без разговоров упер пистолет ему в голову. Он остановился, в недоумении и ужасе глядя на одногруппника.
— Ты что, больной? — проговорил Сергей осипшим голосом. Его нижняя челюсть предательски задрожала.
— На месте стой спокойно! — очень тихо произнес Джамал, глядя на него. Сергей заглянул в глаза и понял: он не шутит. Ему все равно, если понадобится, он выстрелит и закопает его здесь же, с этими девицами, — какие же вы уроды… — из глаза Макарова против роли выкатилась слеза. Он покосился на Логинова, но тот лишь стоял, ничего не предпринимая.
— Что ты смотришь, тоже хочешь? — Петровский повернулся к Наташе. А затем схватил ее за горло и притянул к себе.
— Нет! Нет, умоляю, мальчики, не надо!!! — вскричала та, заливаясь слезами.
— Савельеву Аньку вы, говори, мразь! — Петровский сильно сдавил.
— Пусти! Мы, мы, пусти, прошу тебя! — девушка зашлась лихорадочным кашлем.
— За что?! — Петровский отпустил горло и болезненно сдавил той щеки, — она в жизни своей мухи не обидела, ты, уродка моральная!
Мезенцева все еще лежала на земле лицом вниз, продолжая всхлипывать.
— Мы… — Наташа не находила слов, — мы… ее подруга, эта…
— Все, заткнись!!! — Петровский швырнул ее на землю рядом с подругой, — не смей оправдываться, дрянь, слушать противно!
Сплюнув на землю, он выбрался из овражка и, отряхнув руки, повернулся к своим.
— Больших кусков мяса в жизни не видел! — с отвращением сообщил он, — а раз они — куски мяса, то и обращение соответствующее. Давай, пацаны!
Как по сигналу, Асхат и Соловей спустились в овражек. Опять послышались вопли девиц, затем звук оплеухи — не такой сильной, как от Петровского, но все же ощутимый. Затем лишь поскуливание и звук раскрывающейся молнии.