— Нет, — Петровский ухмыльнулся, вспоминая вчерашний разговор, — к Фокину я точно на занятия не приду, просто прими, как факт. Ладно, не в этом суть…
— Да, кстати, о сути, — Асхат мгновенно посерьезнел, — слышал, что у Фрола проблемы…
— Да, причем серьезные, — Петровский мрачно кивнул, — целый проректор. Я догадывался, что Удалов просто так не сдастся, но не думал, что у него завязки так высоко. Проявляет разнообразие в методах устранения конкурентов, падла… — он несильно ударил кулаком по приборной панели.
— В смысле, разнообразие? — не понял Асхат.
— Да так, забудь! — поняв, что сболтнул лишнего, Петровский быстро переключился, — ситуация серьезная, вот в чем соль. И как ее решать — я не знаю. Интересно, конечно, что за дела были у Удалова с проректором по воспитательной работе. Но к нему теперь не подкатишь…
— На пушечный выстрел подходить нельзя! — хмыкнул Асхат, — проблемы будут. Настучит же сразу…
— Это как минимум, — согласился Петровский, — а может, под всех нас копать начнут. Не должны, конечно, все-таки не мы одни греемся, есть люди и повыше в нашей лодочке. Но у Фрола проблем опять будет немерено, это к бабке не ходи. Из профсоюза его будут выживать правдами и неправдами…
— От меня-то чего хочешь? — улыбнулся Асхат.
— Мыслей, чего же еще! — ответил Петровский, — ты у нас, как ни крути, самый башковитый! Помнишь, как лихо тогда с Касаткиным развод придумал?
— Не льсти! — отмахнулся Асхат, — а как же Славик?
— Славика я уже напряг, но ему сейчас особо не до этого, — сказал Петровский, — почти все дела кафешки сейчас на нем. Да и сессия на техфаке у третьего курса замороченная. Так что думать, Асхатик, в основном, нам с тобой.
— Я так понимаю… — начал Асхат, расплывшись в хитрой усмешке, — что отступление на этом фронте — опять не вариант?
— Только в самом крайнем случае, — Петровский покачал головой, — не хочу уступать этому ублюдку Удалову.
— Не хочешь уступать ты, а проблемы будут у Фрола, — резонно заметил Асхат, — понимаешь, что его могут просто подставить? Серьезно подставить! — он выразительно посмотрел на Петровского.
— Понимаю, — тот мрачно кивнул, — а что предлагаешь, дать заднюю?
— Для начала предлагаю хотя бы считаться с мнением самого Фролова, — твердо сказал Асхат, — если что начнется, достанется больше всех ему. Ему то оно надо?
— Так давай и предоставим ему принимать решение самому! — Петровский криво ухмыльнулся, — Асхат, давай говорить напрямую, тебе, похоже, что-то не нравится?
— Костик, ты прекрасно знаешь Фролова, — Асхат тяжело вздохнул, — и ситуацию понимаешь. Без твоего одобрения он не откажется, даже если это будет самоубийством! Ты ведь в курсе, насколько ему важно стороннее мнение, особенно твое и наше. Не делай вид, что не осознаешь всех раскладов, ладно? — Асхат посмотрел на Петровского почти с гневом.
— Что ты предлагаешь? — спросил тот, откинувшись на спинку сиденья.
— Отступить! — Асхат твердо смотрел на него, — на этом направлении отступить, Костя. Это уже не наш уровень. И бодаться с проректором из-за нас никто повыше не станет. Ты знаешь все расклады, они… — Асхат указал пальцем вверх, — спят и видят, как бы избавиться от нас, ну только чужими руками. И от тебя в частности! Никто не станет нам помогать, просто из принципа. Ну, и кто мы сами против целого проректора?
Асхат замолчал и в упор уставился на Петровского. Тот молчал. Асхат продолжал выжидающе смотреть.
— Хорошо, — выдохнул тот, наконец, — если иных вариантов не останется, обещаю, что мы отступим.
— Костик, а их и так нет! — Асхат впервые за три года знакомства вышел из себя, — да почему же ты такой непробиваемый?! Почему ты уверен, что непобедим? Проснись, Петровский, ау, ты заигрался! — Асхат пощелкал пальцами у его лица, — пора сбавить обороты!
— Как вы все этим достали… — процедил Петровский, — Асхат, ты боишься?
— На понт не бери, не тот случай! — рявкнул Асхат, — не за себя боюсь, за Фролова! Он же сам не отступится, а тебе словно по фигу! Его сожрут, ты это понимаешь?! Тебе его совсем не жалко? — он округлил глаза.
— Я своих уважать хочу, — проговорил Петровский, зло глядя куда-то вперед, — а не жалеть…
— Слышишь, Горький, ты понял, о чем я! — одернул Асхат, — давай без этой философии…
— Три дня… — прошелестел Петровский, выделяя каждое слово, — дай мне три дня. Если проблема не решится, я тебе слово даю, дам Фролову команду сниматься с выборов. Так устроит?! — он посмотрел на Асхата с настоящей неподдельной яростью.