Кассандра в своих походах на рынок одевалась нарочито просто и брала плетеную корзинку для всякой мелочи. И лишь мрачный, жилистый слуга, обманчиво худой, незаметно следовал за госпожой, не мешая ее одиночеству. И даже когда какой-нибудь подгулявший матрос трепал царевну по пышной заднице и обещал обол за недолгую романтическую встречу, слуга не вмешивался. Дальше дело все равно не зайдет. Хватать свободную даму за всякое было наказуемо немалым штрафом, но по молчаливому согласию женской и мужской половины острова шлепок по заднице считался разновидностью словесного комплимента. Мол, такая неописуемая красота мимо прошла, что даже слова закончились. В общем, раз еще ни одна горожанка на такой знак внимания в стражу не заявила, то и Кассандра не заявляла тоже, стоически терпя грубоватые знаки внимания. Тут резон простой: не хочешь, чтобы тебя матросы за задницу щупали, не ходи там, где матросы баб за задницы щупают. Царевна девушкой была умной, а потому выделяться среди других женщин не хотела. Ее здесь уже считали служанкой из богатого дома, и она с этим не спорила. Она наслаждалась своей свободой, немыслимой даже в Трое, когда был жив отец.
— Здравствуй, Пудухеппа. Ты изрядно поправилась, даже глаз радуется. Видно, у тебя добрая хозяйка, и кормит хорошо, — приветливо улыбнулся ей старик, у которого она брала свежую зелень. А имя свое она переделала на манер хеттского, чтоб никто не догадался. Ее тонкого юмора здесь все равно не поймут, ведь великая царица умерла довольно давно.
— Здравствуй, почтенный Архий, — улыбнулась ему царевна. Дядька он был приятный, болтливый, и за задницу ее не хватал, что тоже немаловажно.
— Что слышно на горе? — спросил он.
— Не знаю даже, что тебе рассказать, — наморщила носик Кассандра. — Государь наш на войну уплыл, а женщины из царского дома день-деньской в карты играют. Рабыни дворцовые мне шепнули, что госпожа Феано у государыни нашей брошку драгоценную выиграла, а потом, не будь дура, проиграла ее назад. Говорят, сама царица Гекуба скоро к дочери в гости приплывет. То-то нам всем некогда будет. Целый день готовь да полы мети! Беда просто! А что в порту слыхать?
— Да как всегда вроде, — наморщил лоб старик. — Только знаешь… Корабль с Эвбеи пришел с утра. Чудно. Семь сестер не взошли еще, а купцы уже в море отправились. Да когда было такое! Опасно же.
— Да, может, заработать хотят, — легкомысленно отмахнулась Кассандра. — Обычное дело.
— Дело это необычное, — рассудительно ответил зеленщик и важно поднял палец к небесам. — Если они в Египет собрались, то рано еще. Видишь, гавань пустая! Только эти вот и приперлись. Ну вот скажи на милость, к чему три недели впустую на нашем Сифносе сидеть и зерно проедать? И на тех, кто пришел масло свое продать, они не похожи тоже. Все купцы первым делом интересуются, где сейчас почтенный Филон, и почем он масло берет. А эти… — и он драматически замолчал.
— А эти? — Кассандра старательно раскрыла рот, всеми силами показывая свой жадный интерес к старческой болтовне.
— А эти спросили, на острове ли наш господин, — торжествующе ответил зеленщик. — Я сколько торгую, такого ни разу не слышал. Они, как узнали, что нет его, так прямо расстроились.
— Ну, может, дело какое у них было, — равнодушно повела плечами Кассандра.
— Не иначе, — кивнул старик. — Важное, видать, дело. Они так спешили, что даже товар разгружать не стали. Сразу на Кипр за господином нашим и поплыли. Совсем невтерпеж, раз до восхода Семи сестер грузом рискнули. На такое только отчаянные люди идут, охотники морские. Да они и похожи на охотников, бравые такие парни. Купцы, они все же не воины, у них ухватки другие.
— Думаешь, не купцы это? — прищурилась Кассандра.
— Не, — помотал головой зеленщик. — Они людишки тертые, к душегубству привычные. Или разбойники с кораблей, или царские воины. Купец нипочем с рынка не уйдет, пока все цены не узнает и все сплетни не соберет. А эти сразу уплыли. В трактире только поели молча и даже баб наших не попробовали. Мужики здоровые, чисто быки, а на девок и не взглянули. Те даже малость обиделись от такого невнимания. А ведь у нас девки справные. Они хоть и козы блудливые, а свою гордость тоже имеют. И это что значит?
— Что? — спросила Кассандра, которая была готова бежать отсюда со всех ног. Она уже все поняла.