— Не просто моления! — со значением поднял я палец. — А с красивыми ритуалами! С песнопениями! С гимнами! Чтобы слезы у народа текли от восторга.
— И где это видано, чтобы жрицы могли покаяния выслушивать? — вошла в раж Кассандра. — Я не спорю, это дело хорошее. Непривычно только. Но если так, то нужны укромные уголки для приема исповеди. Нужны помещения, чтобы жрицы могли блудных баб осмотреть на предмет срамных болезней, провались они в Тартар… Кстати, если блуд — это грех, то зачем шлюх в храм пускать?
— А вдруг они по любви мужикам дают? — стараясь не заржать, ответил я. — А любовь — это не грех, а благословение Великой Матери. И вообще, Богиня добра. Она никого не оставляет милостью своей. Даже шлюх, которые должны исповедоваться, а ты из их исповедей узнавать то, что нужно мне.
— О-о-о! Не подумала как-то, — Кассандра остолбенела, переваривая неожиданную мысль. Надо отдать должное, она пришла в себя быстро.
— Советую в жрицы девчушек из сирот набирать, — продолжил я. — Но не абы каких, а самых пригожих и разумных. Которые Великой матери верны до самой смерти будут. Замуж они не пойдут, мне тут потомственные толкователи божьей воли не нужны. Я ее сам толковать буду.
— Исполню, государь, — кивнула она. — А ты еще велел лучших повитух собрать, и их премудрость записать. Если еще и этим заниматься, то больше храм нужен! Много больше, государь!
— Хм… — задумался я и забубнил. — Больше, говоришь… А как же его построить тогда? Нагородить лес колонн, как у египтян? Неохота. А чем тогда длинный пролет перекрыть? Базилику разве что сделать, с нефами и апсидой… Арочный свод… Я Анхеру про замковый камень рассказал уже… Пустотные бетонные блоки, как в Пантеоне? Да, можно… Тогда да, места намного больше будет.
— Ты сейчас со мной разговаривал? — подозрительно посмотрела на меня свояченица. — Я уже после слова «кадры» начала подозревать, что ты, братец, на ходу новые слова придумываешь. А теперь вот не подозреваю, а знаю точно. Одно твое войско чего стоит. Там, что ни название, то непонятно откуда взялось. Я специально у людей спрашивала. Никто ни про когорту, ни про легион никогда не слышал. Так никто не воюет, ни в Египте, ни в Вавилоне. И даже похожих слов не знают. А уж калиги твои и вовсе никогда и нигде не видели. А ведь я с людьми беседовала, которые и к ливийцам, и к сиканам плавали. Один даже до самого конца Великого моря доходил, где за каменной пастью бог Посейдон живет. Никто таких слов не слыхал.
Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, — подумал я, но вслух сказал совершенно другое.
— Бог моря шлет мне видения, сестра, — я был невероятно серьезен. — Кстати, ты узнала про того, кто хотел меня зарезать? Его ведь кто-то послал.
— Ничего пока, — поморщилась Кассандра. — Во все порты люди поплыли. Я с каждым купцом самолично поговорила и награду пообещала. Помню, что ты сказал. Искать мотив. Пока не нахожу. Или нахожу, но те люди не подходят. Кстати, ты даже не представляешь, сколько людей тебя убить мечтают! Я удивилась даже. Но это не они. Все концы в Аххияву ведут. Корабль эвбейским назвался, и говор у этих людей ахейский был. Продолжу дальше искать, государь. Не гневайся на глупую бабу.
— Не гневаюсь, — усмехнулся я. — Но ты и сама понимаешь, что тот, кто хотел меня убить, хотеть этого не перестал. Он просто ищет новую возможность. А тот, кто ищет, тот всегда найдет. Кстати, ты знаешь, что такое провокация? Нет? А я тебе сейчас расскажу. Именно ее мы с тобой и провернем. Кстати, ты уже подобрала себе в помощь толкового паренька? Подобрала? Отлично. Тогда слушай…
Глава 19
Гиппогоги, судна для перевозки лошадей, непривычны в этом мире до того, что весь порт сбежался посмотреть на этакое диво. Широкие неповоротливые лохани принимают в свою утробу по три десятка голов и движутся по морю, делая целых два узла. Если бы не попутный ветер, они бы сюда только к зиме доплыли. Я приказал построить несколько штук для отца, и раз эти корабли здесь, то значит, что он уже во Фракии. Корабли уронили сходни, и по ним, испуганно прядая ушами, начали один за другим спускаться кони. Жилистые мальчишки, ни одному из которых не было и шестнадцати, бережно вели их под уздцы, шепча на ухо всякую ласковую чушь. Но кони все равно всхрапывали и крутили башкой, недоверчиво раздувая ноздри.
— М-да… — разочарованно протянул я. — Когда я писал Антенору, чтобы молодежь прислал, надо было уточнять возраст.
Полусотня троянцев из знатных воинских семей приплыла на службу, горя желанием получать свое серебро и добычу. Их сбыли с рук счастливые родители, торжественно выдав кинжал, лук, конька поплоше и могучего пинка под зад. Теперь не нужно выискивать землю для подросшего отрока. Не нужно его не только женить, но даже и кормить. Теперь они моя забота. Все Великое море знало, что воин легиона иной родни, кроме царского войска не имеет. Получается, куда ни кинь, одна польза для семьи, разоренной войной. Избавиться от лишнего рта — даже для воинской аристократии большое дело. Особенно когда этих ртов пять или шесть.