— Ох… — выдохнула Аэлин, в голосе ее послышалось сочувствие. — Мальстен, как ты?
Данталли, обыкновенно не привыкший привлекать внимание к своим недугам, на этот раз предпочел ответить честно, понимая, что если зрение не восстановится, он станет обузой охотнице в дальнейшем пути и ничем не сможет ей помочь в спасении Грэга Дэвери.
— Вижу очень плохо, — опустив глаза, покачал головой кукольник.
— Как Тисса и предполагала, — виновато отозвалась Аэлин, накрывая ладонь Мальстена своей.
— Кстати, где она?
— На улице, — в голосе охотницы послышалась улыбка. — Готовит какой-то отвар. Говорит, что в доме от него бы стояла жуткая вонь. Этот отвар должен помочь твоим глазам быстро восстановиться. Ну… или, по крайней мере, выглядеть не так жутко.
Данталли непонимающе сдвинул брови в ответ на нервную усмешку, прозвучавшую в голосе Аэлин.
— Жутко? А что с ними?
— Как бы сказать, — охотница неловко пожевала губу, — они… все в крови. Темно-синей, почти черной. Выглядит, если честно, страшновато даже для меня. Я думала, за два дня станет хоть немного лучше, но, похоже, ошиблась…
Мальстен невесело усмехнулся, тут же посерьезнев.
— Постой, я, кажется, не уловил с первого раза. Ты сказала, два дня? Хочешь сказать, сегодня двадцать седьмой день Матира? Мы потеряли столько времени?
Аэлин покачала головой.
— Я бы не назвала это потерей — скорее, заслуженным отдыхом после треклятого болота дьюгара. К тому же, мы выяснили точно, что мой отец еще жив.
— Так мне удалось это сказать? Я не был уверен, — прерывисто вздохнул Мальстен, вспоминая видение, которое передала ему тринтелл с помощью размытой записи в промокшей тетради Грэга Дэвери.
— Удалось, — кивнула Аэлин. На некоторое время воцарилось молчание, в течение которого охотница напряженно пыталась подобрать слова, чтобы расспросить спутника о видении более подробно.
Данталли прекрасно понимал, что Аэлин заслуживает знать правду о том, что сделал Бэстифар, чтобы заставить Грэга навести свою дочь на след анкордского кукловода — то есть, правду о том, как аркал пытал плененного охотника расплатой своего подручного данталли, чтобы вынудить его написать те самые строки в дневнике.
Понимая, какие чувства это вызовет у спутницы, Мальстен скрепя сердце вкратце пересказал ей, какое видение получил от Тиссы. С его помощью кукольник буквально почувствовал Грэга Дэвери в мире живых. Будто бы тонкая нить, подобная нитям данталли, протянулась от старой тетради к плененному охотнику. С мертвым такая связь установиться бы не сумела, Мальстен знал это точно.
Аэлин слушала, не перебивая.
Закончив рассказ, данталли беспомощно замолчал, понимая, что не может разглядеть черты лица спутницы и каким-либо образом трактовать ее взгляд. Он не представлял себе, как она отнесется к тому, что произошло в Грате, ведь, по сути, именно из-за него, из-за Мальстена Ормонта, ее отец оказался в плену у малагорского царя и вынужден был пройти через все эти муки.
— Теперь ты точно меня возненавидишь, — невесело усмехнулся данталли, и слова его были, скорее, утверждением, нежели вопросом.
Аэлин поморщилась.
— Похоже, ты еще не до конца пришел в себя, раз строишь такие предположения на мой счет, — покачала головой она.
— Фактически это ведь все произошло из-за меня, — вздохнул кукольник. — Не говори, что не думаешь об этом, что не винишь меня в том, что пришлось пережить Грэгу в плену у Бэстифара.
Аэлин глубоко вздохнула.
— Мальстен, я не стану тебе врать: я действительно считаю, что ты послужил причиной многому из того, что пришлось пережить моему отцу в Грате, но я не в силах списывать со счетов все то, что ты сделал для него. Перво-наперво, ты остановил пытку пожирателя боли на первом же допросе. Бэстифар согласился оставить его в живых в качестве твоей цирковой марионетки, ты принял эти условия и во время представлений следил за тем, чтобы с моим отцом все было хорошо. Пусть ты и не отпустил его, ты хотя бы сохранил для меня возможность увидеть его живым, а этого уже достаточно, чтобы не ненавидеть тебя. Особенно, учитывая, что отец явился в цирк с намерением тебя убить.
Данталли поморщился.
— Если бы я отпустил Грэга…
— Он бы подготовился лучше и вернулся, чтобы убить Бэстифара, да, — кивнула Аэлин. — И этого ты позволить тоже не мог. Я не могу до конца понять твоего трепетного отношения к этому существу после того, во что он превратил твою расплату, Мальстен, но признаю и принимаю то, что Бэстифар шим Мала был и остается тебе очень дорог.