Его слова поразили Маргарет, но вовсе не оттолкнули, а скорее увлекли и заинтересовали.
— Где вы живете? Должно быть, где-то недалеко, ведь мы так часто встречаемся.
— Квартируем на Френсис-стрит, девять. Второй поворот налево, как пройдете таверну «Золотой дракон».
— А как вас зовут? Я обязательно запомню.
— Николас Хиггинс, а дочку — Бесси Хиггинс. Зачем вы спрашиваете?
Маргарет удивилась. В Хелстоне каждый сразу бы понял, что если кто-то хочет знать твое имя и адрес, значит, собирается тебя навестить.
— Подумала… что, возможно, вы не станете возражать, если я к вам когда-нибудь зайду.
Внезапно она смутилась, осознав, что для визита нет иной причины, кроме обыкновенного интереса к незнакомым людям. Собственное поведение вдруг показалось ей бесцеремонным, и укоризненный взгляд, а потом и слова собеседника это подтвердили.
— Не очень-то люблю принимать дома чужих людей. Сразу видно, что вы здесь чужая и, наверное, почти никого не знаете. Вот и цветы дочке подарили. Впрочем, можете прийти, если хотите.
Ответ одновременно и обидел ее, и утвердил в мысли, что столь откровенное снисхождение вряд ли вдохновит ее на продолжение знакомства, поэтому слова девушки на углу Френсис-стрит ее очень удивили:
— Обязательно приходите нас навестить, — остановившись, твердо сказала Бесси.
— Да-да, — нетерпеливо вмешался Николас. — Придет, не волнуйся. Сейчас она немного обижена: полагает, что я мог бы ответить и повежливей, — но потом успокоится, подумает и придет. На ее гордом хорошеньком личике все написано как в книге. Пойдем, Бесс: на фабрике уже звонит колокол.
Домой Маргарет возвращалась в приподнятом настроении, вспоминая новых друзей и радуясь сделанному открытию: простые люди, а такие проницательные, с тонкой душевной организацией.
С этого дня Милтон-Нотерн стал как будто светлее, но не потому что весна принесла долгие солнечные, хотя и прохладные дни. И не потому, что время заставило примириться с чужим городом. Главное — здесь удалось встретить живой человеческий интерес.
Глава 9. Надо ли переодеваться к чаю?
Вскоре после той встречи Маргарет с Хиггинсами мистер Хейл поднялся в маленькую гостиную в неурочный час, походил по комнате, рассматривая то одну, то другую вещицу, но Маргарет понимала, что отец лишь тянет время, собираясь с духом, чтобы что-то сказать. И вот наконец решился:
— Дорогая! Я пригласил мистера Торнтона на чай. Сегодня вечером.
Миссис Хейл сидела в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. В последнее время с усталого лица не сходило выражение боли, но слова мужа вырвали ее из полузабытья.
— Мистера Торнтона! Сегодня вечером! Ради чего, скажи на милость, ему сюда приходить? К тому же Диксон забрала в стирку мои муслиновые платья и кружева, а с этими ужасными восточными ветрами негде взять мягкой воды. Очевидно, так будет круглый год.
— Ветер как раз меняется, дорогая, — возразил мистер Хейл и посмотрел в окно: дым плыл как раз с востока, — а поскольку еще не понял, куда показывают стрелки компаса, трактовал их значение по собственному желанию, руководствуясь обстоятельствами.
— Лучше не говори об этом! — Миссис Хейл вздрогнула и плотнее закуталась в шаль. — Полагаю, впрочем, откуда бы ни дул ветер, этот человек все равно придет.
— Ах, мама, сразу видно, что ты не знакома с мистером Торнтоном. Ему любое препятствие, будь то враги, ветры или обстоятельства, нипочем. Чем хуже погода, тем очевиднее его визит. Пожалуй, пойду помогу Диксон. Скоро стану заправской прачкой, даже крахмалить научусь. Кстати, никаких других развлечений, кроме беседы с наставником, гостю не потребуется. Право, папа, мечтаю увидеть Пифия, достойного твоего Дамона. Мы с ним встретились один-единственный раз, да и то оба растерялись до такой степени, что так и не смогли придумать тему для беседы.
— Вряд ли, дочка, мистер Торнтон произведет на тебя благоприятное впечатление. К числу дамских угодников его никак не отнесешь.
Маргарет презрительно поморщилась:
— Дамские угодники не в моем вкусе, папа. А мистер Торнтон посетит нас в качестве твоего преданного друга — того, кто сумел по достоинству оценить…
— Единственный человек в Милтоне, — вставила миссис Хейл.