Эшфорд сидела за самым дальним столиком, скрыв лицо капюшоном. Подобных ей посетителей было много, так что едва ли она кого удивила своей скрытностью. Она топила свою усталость в дешевом алкоголе и прислушивалась к разговорам посетителей.
Не важно в каком ты мире, зайди в бар и ты всегда услышишь много интересного.
— Моя жена, чертова ведьма, понесла бастарда! — Ударял кулаком по столу рыжеволосый мужчина. Супружеская измена. Тема, старая, как мир. Скучно.
— Весь урожай посох, не представляю, как переживем зиму! — Вам и не нужно представлять. Эту Зиму не переживет никто.
— Этот борзый щенок вернулся назад, — а тут у нас что? Конфликт отцов и детей? Скучно. — Отвоевал Винтерфелл у железнорожденных и осел там.
А вот это уже то, чего она ждала.
— Струсил, сукин сын, понял, что юг ему не по зубам!
— Как по мне, так он поступил умно. Ваш хваленый юг скоро пойдет в Пекло, вместе с Сумасшедшим королем, а север будет процветать.
— И то правда. Давайте выпьем за дерьмовую правду!
Диана залпом осушила свою кружку и поднялась из-за стола, бросив на него пару пенсов.
Значит, Старк вернул себе замок, что ж, молодец. С поддержкой Тиреллов север станет неприступной крепостью и лишь драконы смогут это изменить.
— От тебя можно отправить ворона? — Подходя к стойке, за которой стоял хозяин постоялого двора, спросила Эшфорд.
— За деньги можно все.
— Сколько просишь? — Вздохнула Эшфорд, запуская руку в карман и нащупывая там лишь одну монету. Дьявол.
— Одного серебряного оленя.
Диана чуть не взвыла, таких денег у нее не было. Но она должна была отправить письмо, это было жизненно необходимо.
— Этим возьмешь? — Эшфорд выложила на стойку кинжал, что украла у Рамси.
— Тонкая работа, его явно ковали в замке. — Старик с упоенимем разглядывает находку, после чего протягивает ей перо и бумаги, — так уж и быть, отправлю письмо.
Облегченно выдохнув, Диана берется за письмо. Оно выходит не таким, каким хотелось бы, но переписывать уже нет времени. Она сворачивает его трубочкой и запечатывает стандартной печатью, подписывая на внешней стороне свитка имя получателя.
— Куда отправить?
— В Винтерфелл.
***
Новобранцев встречал новый лорд Командующий Ночного Дозора, выборы которого состоялись лишь вчера.
Джон Сноу, объяснял новобранцам, что их ожидает и как велика их миссия. Теперь, после встречи с Иными, каждый брат Ночного Дозора становится той самой силой, что отделяет мир живых от мира мертвых и ему было важно, чтобы вновь прибывшие понимали это.
— А сейчас вы приступите к тренировкам и мы посмотрим, на что способен каждый из вас.
Кивнув своим людям, Джон отошел в сторону и принялся внимательно изучать каждого новобранца. Он смотрел на их технику, на их ярость во время сражения, он пытался определить, смогут ли они в будущем стать достойными братьями Дозора.
И наконец он увидел его.
Теон Грейджой. Мерзкий предатель, убивший его братьев, он не заслуживает называться братом Ночного Дозора! Почему, во имя Семерых, Робб не убил его?!
Джон удерживает свой гнев, потому как он просто не имеет права сорваться, и дабы не поддаваться искушению сейчас, он отправляется в свои покои.
Там его и находит Сэм, с сообщением о том, что прибыл ворон из Винтерфелла. Джон надеется, что это письмо от Робба и он объяснит, почему Теон в Дозоре, а не на плахе. Но ворон от Вилиса Мандерли.
«Мы мало знакомы, Джон Сноу, но я знаю тебя, как человека, способного обуздать свой гнев и принять правильное решение. Надеюсь, я не ошибаюсь.
Решение о Теоне далось Роббу не легко, но, но он поступил мудро, не казнив его. Ведь тогда, война между Севером и Пайком не закончилась бы никогда. Мы разгромили армию железнорожденных отплатив кровью за кровь.
Джон, у меня есть все основания полагать, что Бран и Рикон живы. И только ты можешь добиться от Теона правды.
Десница короля Севера, Вилис Мандерли»
Джон перечитывает письмо несколько раз, прежде чем смысл слов доходит до него. Возможно ли, что братья живы?
***
Тиреллы должны были прибыть со дня на день. Едва ли Робба это сильно волновало. К предстоящей женитьбе он относился, как к выгодному политическому союзу, и искренне надеялся, что они с Маргери смогут жить в уважении и понимании. Любовь в это время была непозволительной роскошью.
Они отстраивали замок заново, после пожара, а вместе с тем, они заново отстраивали и Север. Теперь, когда они отдельно от всего остального мира, им нужны новые порядки. Робб собрал свой Малый совет из верных ему людей и приказал своим лордам выделить по пятьдесят человек для регулярной армии Севера. Да, этого было мало, но в нынешних условиях больше позволить было невозможно.
Регулярная армия охраняла границы нового королевства, патрулировала деревни и, как было прописано в указе, должна была служить на благо каждого северянина, если тот нуждался в помощи.
Робба учили быть лордом, но никто не учил его быть королем. Молодой Волк долго думал над каждым решением, прежде чем оглашать его своим людям, но он знал, что ошибок ему не избежать.
И ошибку он мог допустить прямо сейчас, когда раздумывал, что ответить Станнису.
Тот признал Робба королем Севера, но призвал его к походу на столицу, дабы вернуть Станнису то, что его по праву.
Робб не хотел более втягивать своих людей в войну. С болью в сердце он пожертвовал сестрой, заточенной в столице, ради блага своих людей и не собирался жертвовать сейчас своими людьми ради Станниса Баратеона.
— Станнис законный король? Робб, это твои слова или слова твоего отца? Баратеоны узурпаторы. Станнису не выстоять против драконов.
Робб резко обернулся, услышав знакомый голос, но за его спиной вновь никого не было. В комнате он был один.
— Ты сведешь меня с ума, женщина. — Прорычал он роняя голову на стол.
Кажется, он уже сошел с ума. Призрак Дианы был лишь плодом его воображения, но он преследовал его. Ее голос звучал в его голове каждый раз, когда он переставал слышать голос собственного сердца. Чертова Эшфорд словно была голосом его сердца. Или разума? Нет, разум и Диана Эшфорд — вещи разные.
Робб горько усмехнулся своим мыслям, погружаясь в воспоминания.
***
— Когда Кира была маленькой, она думала, что умеет летать. Клянусь, Робб, я снимала ее с дерева по пять раз на дню! — Диана громко смеялась, рассказывая о своем прошлом.
Они с Роббом сидели в его шатре, на шкурах у разведенного огня и пили вино. Один из тех редких вечеров, когда они позволяли себе забыть о том, кем являются.
— Нам с Джоном было по пять лет, когда мы поспорили, кто залезет на башню быстрее.
— И кто же победил? Джон?
— Вообще-то я, — обиженно воскликнул Робб, получив в ответ звонкий смех, — но вся штука в другом. Когда мы оба были уже наверху, нас увидел отец. И он пообещал, что нам не поздоровится, как только мы спустимся.
— Дай, угадаю, — перебила его Диана, — вы просидели там до самой ночи?
— Верно! Мы думали, что отец отойдет.
— И он сменил гнев на милость?
— Если бы, — страдальчески вздохнул Робб, убирая в сторону пустую бутылку.
— Хотела бы я расти вместе с вами, детство у вас было веселое. — Улыбка спала с лица Дианы, она поднялась с пола и прошлась по шатру, разминая затекшие ноги.
— Если верить твоим рассказам, твое детство тоже было хорошим.
— Все мои рассказы только о сестре. Знаешь, если сравнивать, то в своей семье я была Джоном Сноу. А все вокруг, кроме Киры, вели себя как леди Кейтеллин.
— Ты не говорила об этом раньше.
— А разве нужно было? О таком не рассказывают, Робб.
— Но сейчас ты рассказала.
— Сейчас я пьяна, — невесело усмехнулась Диана, а после продолжила, — когда Кира просила нашу мать взять меня с собой на какой-нибудь праздник, она, чтоб не обижать младшую дочь отказом, говорила, что на этот праздник не получится, придумывала тысячу причин, почему именно, но неизменно повторяла, что на следующий праздник я обязательно буду с ними. Знаешь, Робб, только теперь я понимаю, какой это гениальный ход. Ты вроде бы и не говоришь нет, но и да ты тоже не говоришь.