— Скажите, Станислав Наумович, как человек, любящий решать задачи: для чего экспериментаторы сюда высадили бандитскую шайку, да еще и регулярно присылали ей пополнения?
— Очень просто. Они ведь ставят опыты с социумами. Заметьте, большей частью сюда засылают группы людей, а не одиночек. И стараются варьировать социальные отношения между участниками групп.
— Но ведь что, к примеру, у нас, что у тех же бандитов, жесткое единоначалие.
— Видимо, различия все-таки есть. Например, способ обеспечения себя продовольствием. Ведь для уголовников даже обеспечили кормовую базу, эти три фермы. Между прочим, в древности так все зачастую и было: князь содержал дружину — некоторое количество профессиональных воинов, обеспечивал защиту нескольких деревень, а те за это платили князю дань. Сейчас это называется «крыша». И всегда существовала возможность, что придет более сильный князь, убьет старого и объявит по деревням, что отныне дань платится ему. Что вчера, собственно, и произошло. Опять же смотрите: наглядно проявляется механизм естественного отбора. Более слабый лидер или погибает, как, скажем, главарь бандитов или один наш знакомый, или добровольно принимает на себя обязанности вассала по отношению к более сильному, признавая его сюзереном. Так было, скажем, с Зоей, да и с Уржумовым.
— Зоя, допустим, понятно — ей деваться было некуда. А Уржумов? Там плотная такая семейка, мужики крепкие, с прямыми руками из нужного места. Они бы и сами дом поставили, да и жили припеваючи.
— Тут работают другие соображения. У нас к тому времени уже была же довольно большая и неплохо обеспеченная группа, были запасы еды, имелся инструмент и оружие. То есть выживание в составе сильной группы было более вероятным и простым, поэтому дед Уржумов пошел под нас. А вот наши мажоры имели не только большие амбиции, но и возможности для их реализации. А то, что они не сумели эти возможности использовать — это уже их проблема. Но под них бы Уржумов добровольно не пошел.
— И почему?
— Вы ведь и сами знаете, почему, Андрей Владимирович. Но я все же отвечу. Потому что в этих структурах, при некотором внешнем сходстве — единоначалии, сильной центральной власти, — различная система распределения ценностей. Сейчас, на этом этапе, у нас, по сути, коммунизм. Средства производства принадлежат государству, частная собственность отсутствует, материальные ценности государством аккумулируются и государством же централизовано распределяются по потребностям. Но есть, как говорится, один нюанс: у мажоров доля, остающаяся у правящей верхушки, намного больше доли, отходящей низам. У нас же все иначе. Ваша доля, как главы анклава, лишь немногим существенней доли, скажем, поварихи из рыбачек. Это как раз то, что люди называют социальной справедливостью. И это — одна из причин того, что вам верят и за вами идут. И поэтому вам на данном этапе нет необходимости в аппарате для принудительного обеспечения лояльности граждан. Кстати, о мажорах:
— А что с ними?
— Беглецов было двое. Одного мы положили вместе с бандитами, и при нем шара не нашлось. И у других бандитов его тоже не нашлось. Спрятать шар времени у него не было. Напрашивается вывод: он остался у девушки. Вы ведь собираетесь к студентам, расспросите ее хорошенько.
Позже, гоня катер с двумя лодками на буксире вверх по реке, Бородулин вспоминал этот разговор. Собственно, ничего особо нового он не услышал, но и не воспринимал картину в таком ракурсе и в полном объеме. Государство? Пусть это называется так. Собственно говоря, теперь даже есть столица — каменный замок. Есть несколько точек на периферии, правда, обжита только одна. Но если будут люди приходить — найдется и кому там поселиться. С фермами вот что делать? Напрямую их не подгребешь, разве что торговлю с ними можно будет организовать. И, видимо, ждать, пока сами попросятся. Интересно, на своей ферме Колек старший? С ним, несмотря на очевидную скуповатость, вполне можно иметь дело. По крайней мере, первый договор он честно выполнил. А вот Леслав — тот еще жук, до последнего будет кочевряжиться, выторговывая лишнюю копеечку. Жаль, с третьей фермы никого не встретил, хотя они вполне могли слышать стрельбу и хотя бы прийти посмотреть, полюбопытствовать. Надо будет, как переезд закончится, съездить на левый берег, да лично заглянуть на каждую ферму, пообщаться. Кто знает, возьмут они, да и согласятся на присоединение. И тогда по рецепту древних князьев: плата за защиту. Ну и торговля, конечно. Теперь, когда есть терминал, можно многое им предложить. Да и вообще, пора поменять образ мышления. Даже не так — критерии принятия решений. Придется брать во внимание больше факторов, тщательней взвешивать слова и действия. И это еще он не вошел в контакт с иностранными анклавами! А что главное сейчас? С питанием семь-восемь разрулилось. Есть склады, есть рыбацкая артель, соль им он теперь обеспечит. Поначалу разносолов, конечно, не будет, но это лишь до ближайшей осени. Там поглядим, что на своих огородах вырастет, что фермы дадут, а что-то по каналу получим. Что делать с армией? Десяток винтовок и охотничьи ружья — этого мало. По-хорошему, нужно, чтобы каждый мужик умел хорошо стрелять, и каждому в руки дать если не винтовку, то хотя бы гладкоствольную «сайгу», а в идеале — автомат. Что-то говорилось в бумаге об ограничении по оружию, но это по месту разберемся. Теперь, раз появилось несколько поселений, нужна стационарная радиосвязь, чтобы в любой момент можно было привет передать, или помощи попросить. А раз связь, значит и электричество. У него студенты-физики есть, пусть маракуют. Да и радист готовый имеется. Но это все после, сперва до поселка добраться нужно. А пока из стратегического остается только оружие. Этим он и займется.