Глава 6.
Верхняя Саксония. Весна 1147 Р.Х.
Поздним весенним вечером в переполненную таверну ‘Дядюшка Мартелл’ на окраине Гамбурга, вошел нарядный рыцарь в новом щегольском плаще с красным крестом на спине и золотой цепью поверх бархатного темно-коричневого камзола. Это был Седрик фон Зальх, который последние несколько месяцев провел при дворе короля Конрада Третьего и вновь вернулся на службу бременского архиепископа Адальберта. Он оглядел просторное полутемное помещение таверны, которое было буквально забито воинами Крестового похода против славян, и направился к угловому столику. За ним юноша разглядел своего друга Людвига фон Уттенхайма, в распоряжение которого он должен был поступить, и потому молодой Воин Господа не медлил. Зальх подошел к Уттенхайму и, заслоняя свет, навис над покрытым объедками и посудой широким дубовым столом. Людвиг, который явно был нетрезв, находился в компании нескольких суровых наемников. В левой он руке держал большую деревянную кружку с пивом, а правой прижимал к себе дородную гулящую девку в латаном сером платье с большим вырезом на груди. Седрик, который знал своего товарища не один год, не ожидал, что Уттенхайм может вести себя подобным образом: пить с простолюдинами и опускаться до общения с женщиной из отбросов общества. Нет, Зальх не был ханжой, поскольку уже успел повидать жизнь с самых разных сторон, хотя и не утратил некоторых романтических взглядов на жизнь, которые ему привили в детстве. Просто молодой рыцарь запомнил старшего товарища опрятным и набожным воином-католиком, коему доверял сам архиепископ Бремена, и верил, что существуют идеальные рыцари, на которых стоит равняться. Уттенхайм был одним из таких людей, поэтому Седрик был несколько обескуражен. Тем временем Людвиг заметил, что над ним повисла тень, и воспринял это как угрозу. Он оттолкнул от себя пьяную смеющуюся шлюху, которая свалилась под стол, и схватился за меч. Его собутыльники, воины конного архиепископского отряда, которые не знали Седрика в лицо, тоже взялись за оружие и начали вставать. Однако когда Людвиг поднял взгляд, то сразу же узнал Зальха. После чего, отпустив рукоять клинка, он расплылся широкой пьяной улыбкой, и воскликнул: – Седрик! Наконец-то ты снова с нами! Парни, это мой друг! Все хорошо! Гуляем дальше! Наемники опять опустились на лавку. Гулящая девка, что-то бормоча, проползла под столом, с трудом поднялась, обиженно фыркнула, оправила свой неказистый рабочий наряд и скрылась среди других посетителей заведения. Зальх проводил грязную распутную бабу, главным достоинство которой была выдающаяся вперед грудь, осуждающим взглядом, поморщился, присел рядом с Уттенхаймом и поприветствовал его: – Здравствуй, Людвиг. Я только что из Бремена. Меня прислали к тебе в отряд. – Я этому рад, Седрик, – мутным взором рыцарь оглядел стол, взял пустую кружку, из глиняного кувшина налил в нее пива, поставил емкость перед Зальхом и предложил: – А давай выпьем. – Давай, – согласился Седрик. Рыцари в пару больших глотков проглотили дрянное пиво и Уттенхайм сказал: – Рассказывай, Седрик, что видел, где побывал и каково оно при дворе нашего доброго и доблестного короля Конрада Гогенштауфена. – При дворе хорошо, – юноша улыбнулся. – Много благородных рыцарей, красивых утонченных дам в роскошных нарядах и звонкоголосых менестрелей. Постоянно проводятся турниры и приходят самые свежие новости со всей Европы. В общем, живи и радуйся, если есть титул, владения и деньги. Ну, или глотай слюни, коли в кошельке пусто. – Наверное, нашел там себе даму сердца? Седрик слегка смутился, вспомнил прекрасную юную девушку, которую несколько раз встречал при дворе, и кивнул: – Да. – И что, ты провел с ней ночку-другую? – Нет. Я беден, а она богата и происходит из очень знатного рода. Поэтому я втайне считаю ее своей дамой сердца, а девушка о моих чувствах даже не догадывается. – Почему? – Мы не пара, а значит, мне остается лишь мечтать о ней и надеяться на то, что военная кампания против венедов принесет мне достаток и тогда я смогу сказать девушке, каковы мои чувства. – Ну и кто же та прелестница, которая пленила твое сердце? Зальх покосился на воинов, которые продолжали пить и разговаривать о чем-то своем, наклонился к уху Людвига и прошептал: – Гертруда, дочь Конрада, маркграфа Мейсенского. – Нелегкая добыча, – Уттенхайм покачал головой и спросил: – То есть ты зазря прогулялся ко двору короля? – Не то чтобы зря. Я неоднократно встречался с королем и герцогом Фридрихом Швабским, которые расспрашивали меня о неудачном походе Фридриха Саксонского... – А-а-а! – Людвиг опустил на стол кружку и поморщился. – Все это чушь, мой юный друг. Полнейшая чушь. Даму себе не завел, богатства не нажил и влиятельного покровителя, насколько я понял, у тебя не появилось, а иначе бы ты не вернулся к архиепископу. Верно, все говорю? Юноша помедлил и кивнул: – Все так. – Значит, твоя прогулка не принесла тебе ничего кроме растрат и разбитого сердца. Я прав? – Наверное... – И ты, – Людвиг провел перед собой рукой, указывая на толпящихся в таверне воинов, – подобно всем этим бродягам, надеешься взять у венедов немного их добра и покрыть себя великой славой? – Конечно. А еще я хочу поквитаться с язычниками за наше прошлое поражение. – Ну-ну, – Уттенхайм усмехнулся. – Дерзай. Воины архиепископа некоторое время молчали. Хозяин трактира лично принес рыцарям еще один кувшин пива и блюдо с жареными бараньими ребрышками. Но есть Зальху не хотелось, и он продолжил разговор: – Людвиг, а чем мы должны заниматься? – Тем же, чем и всегда, мой юный друг, станем выполнять приказы архиепископа. – Это понятно. Но мне интересно, что именно предстоит делать и когда будет первое дело? – Дела хочешь? Оно будет. Завтра мы отправимся в Данию. – А зачем? – Не знаю. Все приказы исходят от Улекса, а он молчит. Сказал только, чтобы утром отряд был у северных ворот и готов к походу в Данию. Думаю, что придется сопроводить к викингам священнослужителей, которые вчера приехали в Гамбург. Мне это не нравится, но приказ есть приказ. Вот поэтому сегодня я пью, вдруг, это в последний раз. – А что в этом задании опасного? Дания недалеко, и до вала Данневирке, если поторопимся, мы доскачем за пару дней. Потом вернемся обратно, присоединимся к войскам Крестового похода и пойдем на венедов. – Не все так просто, Седрик. Что ты видел, когда въезжал в город? – Видел, что Гамбург переполнен. Воины в городе, за стенами и во всех близлежащих деревнях. Строятся склады с продовольствием и формируются обозы, как осадные, так и продовольственные. – Ха! Ты видишь то же самое, что и большинство молодых рыцарей, хотя уже не новичок, а я в первую очередь заметил, что у нас нет никакой организации. Официально нами должен руководить Генрих Лев, но этого восемнадцатилетнего сопляка до сих пор нигде не видно, то ли у короля совета просит, то ли у себя в родовом замке отсиживается. Поэтому вокруг неразбериха. Каждый день в город приходят все новые отряды. В окрестностях уже больше сорока тысяч воинов, а единого руководства как не было, так и нет. Ну, а венеды, мой друг, тем временем сами перешли в наступление. Так что как бы моему отряду не попасть под их удар. Вот что меня смущает. Завтра в дорогу, а что впереди неизвестно. С севера от берега Венедского моря приходят только слухи о сожженных деревнях и замках, а все отряды, которые туда отправляются, исчезают. – А куда смотрят власти Гамбурга? – Им не до того. Архиепископ постоянно проповедует, а его отряды охраняют священников и принадлежащие церкви земли. Городская стража и бургомистр пытаются обеспечить безопасность местных жителей, которые уже боятся выходить на улицу и мечтают о том, чтобы крестоносцы поскорее покинули их славный город. А нашим доблестным имперским дворянам вообще ни до чего дела нет. За стенами Гамбурга раскинули шатры, ведут себя словно разбойники с большой дороги, да между собой дерутся. В общем, если в ближайшее время не появится тот, кто возглавит все силы, которые скопились в Гамбурге и вокруг него, то плохо нам придется. Впрочем, может быть в других местах, где собираются крестоносцы, дела обстоят лучше и бардак творится только у нас. – Наверное, так и есть, – сказал Седрик и добавил: – Когда я покидал королевский двор, то слышал, что Конрад собирает свои войска в Хильдесхейме и там царит порядок. Альбрехт Медведь назначил местом своей ставки Магдебург, а Конрад Церингенский будет наступать от Бардовика. – А насчет франков, что слышно? – Они уже вышли в путь, и начнут свое наступление на венедов через земли лужичан и Бранденбург. – Да-а-а... – протянул Уттенхайм. – Силища собирается против язычников огромная. Но нам с тобой это пока ничего не дает. Завтра в путь-дорогу и я уверен, что мы обязательно встретимся с вражескими летучими отрядами. – Ничего, – Седрик ухмыльнулся, – если язычников будет много, оторвемся, а мелкую группу порубим на куски. Уттенхайм нахмурился. Опытный рыцарь успел отвыкнуть от своего молодог