Поднявшись с дерева, он повел меня прямо в лесную густоту. Я шел позади него, и мне казалось, что лес ласково встречает Максима — с таким добро пути мерять, в неизведанное шагать и коротать ночь у горячего костра.
В полдень мы вышли на старую губернскую просеку. Тут появились свежие затеей на соснах и елях — ясно, что сюда в скором времени будет вторжение лесозаготовителей.
Спустившись в распад сопки, Чеботарев остановился.
— Сейчас начнется муравьиная тропа. А как выскочим в крутизну, там и будет их жилье. Такого теремка я не видывал нигде. Запасись терпением, дорогой соловушка!
Я увидел торную тропинку. Она охватывала весь косогор и пологим скатом спускалась в лощинку, уходя в густой ельник.
— Ей и дождик не помеха, — заметил Чеботарев. Гляди-кось, Григорич, как она прячется под елями: скоро ее не увидишь.
По тропе спешили муравьи, рыжие-прерыжие. Их было несметное число — не сосчитать! Одни муравьи спускались из муравейника, другие поднимались к нему, и все точно соблюдали правила уличного движения: держались правой стороны. Муравья с добычей пропускали вперед без всякой очереди: его ждут малые муравьишки.
А вот и муравейник — огромная круглая глыба с остростоячей вершинкой. Высота его не меньше двух метров, а диаметр у подошвы около трех метров. Вокруг растут вековые ели в обхват, и их стволы сплошь усеяны муравьями.
У самой подошвы муравейника много ходов и выходов: одни маленькие, другие похожи на ласточкины пролазы в береговых вымоинах.
Хотя тут была большая семья, но никто никого не обижал, все жили в согласии. Мы видели, как сытый муравей кормил голодного: поднявшись на задние лапки, он пошевелил усики своему собрату, и они оба скрючились, чтобы голодный получил еду от сытого, который выдавил ее из своего желудка.
Все было тихо, но при нашем появлении поверхность муравейника усеяли полчища хозяев, которые, по всей вероятности, приняли нас за врагов. Муравейник буквально заходил ходуном, словно превратился в ходячее тесто, в которое положено слишком много дрожжей. Над ним поднялась сизая дымка: оружие самозащиты муравьев — невидимые стрелы кислоты. Но мы боя не приняли и отошли прочь.
Спустившись к спаду, мы миновали лощинку и снова стали подниматься на сопку, идя по каменной гряде. Вдруг Чеботарев замедлил шаг.
— Гляди, летучая змея ползет, — показал он в направлении каменных глыб, из которых торчала большая ель с наклоном в лощинку, и торжественно продекламировал: — «Под Кирьяновой горой гадюка гналась за лягвой».
Я посмотрел туда, куда указывал Максим, и сразу заметил, как по голой каменной плите ползла змея длиною меньше метра, сизая-пресизая. Вскидывая высоко голову с красным жалом, она подсаживалась на брюшко и, отталкиваясь хвостом, подвигалась к спуску. Затем залезла по стволу ели на макушку и стрелой метнулась по воздуху и приземлилась в распад ручья.
— Лягушатница, — довольно посмотрел на меня Максим, — здесь они водятся, но не каждому суждено это зрелище увидеть. Укус такой змеи опасен, но на человека она нападает редко, разве что ее обидят. Как-то в этих местах повстречалась с лягушатницей солдатская вдова Матрена Перекатова и ударила змею палкой. Так та ее по пожне полчаса гоняла: летала над ее головой, била хвостом, а укусить все же не смогла. Спасли Матрену грабли, которыми она оборонялась, а потом забежала в березовую райку и там отсиделась.
В поисках лягушатницы мы потеряли больше часа. Облазили все маленькие бочаги у ручья, но змею так и не нашли. А так хотелось заполучить этот редкостный экземпляр: в банку бы ее и в школьный музей.
Обогнув деревню Осиновец, которая утопала в густом осиннике, мы двинулись по тропе вдоль озера Паж. Лиственный лес остался позади. Его сменило мелкополесье: густой чапыжник, вересовые мягкие кусточки. В конце озера вспорхнула стая белых куропаток. «Кудь-вы… кудь-вы… кудь-вы…» — загомонили птицы и скрылись за ольшаником в густом ивняке.
Неисчислимые полчища оводов кружились над нами, досаждая укусами. Отмахиваясь от них березовыми ветками, мы миновали два маленьких болотца и вышли на просторы Ладвозера. Будто большой чайный поднос, окаймленный по бокам голубой вышивкой, озеро играло бликами солнца. Густая высокая трава, доходя до колен, затрудняла шаг, путалась в ногах.