— Корабельщики, корабельщики! Разве вы свой корабль не узнали? Его посылают вам жёны и матери.
Они день и ночь плачут — вас домой ждут.
От этих слов развеялись колдовские чары Злодиса.
Опомнились корабельщики, бросили свои шлемы и пики в море, стали корабль хозяйским глазом осматривать, проверять, всё ли там на месте.
А Марья побрела дальше.
Смотрит по сторонам — ни полей, ни садов. Зато слышно, как мечи да копья точат: к новой войне готовятся.
Откуда ни возьмись — налетела стража в серебряных шлемах.
— Как ты сюда попала, старуха? — кричит. — Ещё ни один чужой человек здесь не оставался живым.
Готовься и ты к смерти!
Сняла Марья с ног железные сапоги, бросила их стражникам.
— Узнаёте свою работу, сапожники? — спрашивает, — Эти сапоги прислали ваши жёны и матери. Они день и ночь плачут. Вас домой ждут.
Исчезло колдовство. Пришли в себя сапожники, схватили сапоги да и пустились со всех ног к морю.
А Марья дальше пошла. И вот перед нею хрустальный дворец стоит, всеми огнями на солнце переливается.
Подошла она к золотой лестнице, хочет по ней подняться. Да не тут-то было! Как из-под земли появилась стража в золотых шлемах.
— Как ты сюда пробралась, старая? — кричит. — Еще ни один чужой не входил в этот дворец. Готовься к смерти!
Бросила она им каравай и говорит:
— Держите-ка хлебец, пекари! Его прислали ваши жёны и матери. Они день и ночь плачут. Вас домой ждут.
Освободились от заклятья и пекари. Схватили хлеб и тоже побежали что было сил к морю.
А Марья вошла во дворец и остановилась.
На всех стенах серебряные зеркала висят. Из каждого на неё смотрит дряхлая, горбатая старуха.
— Здравствуй, девица-красавица, здравствуй, Марья! — услышала она голос Злодиса. — Что, красотой своей любуешься?
— Здравствуй, Злодис! — ответила Марья. — Я пришла к тебе, как ты приказал, чтобы спасти царевича.
Низко поклонился Злодис своей гостье и сказал:
— У тебя верное сердце, Марья! Выпила ты три чаши горя, переплыла кипучее море, победила мою неусыпную стражу. Потому я снял заклятье с Ивана. Он уже здоровёхонек! Только вот о тебе и думать забыл. Не жалко тебе своей красоты, молодости и здоровья, которых ты ради него лишилась?
— Нет, не жалко, — ответила Марья. — Лишь бы он был счастлив…
— Ты щедра, но и я не жаден. Возьми всё обратно! — говорит Злодис.
И вот в зеркалах заулыбалась красавица, какой свет не видывал!
Любуется ею Злодис и говорит:
— Не годится тебе, Марья, с такой красотой быть служанкой у Лиходея, весь век горе мыкать. Оставайся здесь, будь моей женой, царицей моего царства!
Хлопнул он в ладоши, и очутились они в большой кладовой, где в золотых ларцах лежали драгоценные украшения, кружевные уборы, наряды один другого богаче и краше.
— Выбирай! — говорит ей Злодис. Девица даже не взглянула на них. Еще раз хлопнул Злодис в ладоши. Оказались они в другой кладовой, где сто казначеев считали золотые монеты.
— Всё твоё будет! — говорит Злодис.
— Не нужно мне чужого золота, — отвечает Марья.
Топнул Злодис ногой, и очутились они в саду у волшебного озера.
— Погляди-ка сюда! — говорит он ей. Взгляну девица в воду и видит дворец царя Лиходея. Одна за другой подъезжают ко дворцу золочёные кареты. Выходят разнаряженные невесты. А на крыльце Иван их встречает…
Залюбовалась царевичем девица — о Злодисе и думать забыла.
А он говорит:
— Видишь, Иван жениться собрался, забыл о тебе. И ты о нём забудь! Ведь я для тебя все, что захочешь сделаю. Скажи только, чем мне тебя порадовать?
— Я хочу на Ивана взглянуть, счастьем его полюбоваться! — молвила девица.
— Ах ты, глупая девчонка! — закричал Злодис. — Зря я тебе красоту вернул, все мои богатства показывал.
Однако будь по-твоему. Я сдержу слово. Но за это ты снова станешь старой горбуньей.
И вмиг Марья превратилась в дряхлую горбатую старуху. А сам Злодис — в чёрного ворона.
Не успела Марья глазом моргнуть — очутилась она у дворца царя Лиходея.
Веселье там шло невиданное. Иван-царевич приглашал на танец то одну невесту, то другую.
Царь Лиходей отозвал сына в сторону и говорит ему:
— Пора, Иван, тебе сделать свой выбор. Ну которая же из невест тебе приглянулась? Опустил царевич голову и говорит:
— Ни одна, отец. Не торопи меня. Позволь мне по саду погулять, с мыслями собраться.
Идёт Иван по знакомой дорожке. Сколько раз ходил он по ней с Марьей! В саду каждый куст её руками посажен, её заботами выращен.
Остановился царевич у куста красных роз и сказал:
— Пусть же здесь перестанет биться моё сердце! Пусть оно не принадлежит никому другому!
Вынул царевич из-за пояса свой кинжал, занёс руку, чтобы с жизнью покончить, но в это время у ограды послышался топот стражи и крики. Подошёл Иван поближе и видит, что стражники гонят прочь маленькую горбатую старушку, а она смотрит на него в упор и что-то шепчет.
— Оставьте её! — приказал царевич. — И пропустите сюда, раз она этого хочет!
Стражники подхватили старушку и поставили её перед царевичем. Следом прилетел и сел на ограду большой чёрный ворон.
Поглядел Иван на рваное платье старушки и говорит ей:
— Не богато, видно, ты живёшь, бабушка, позволь немного помочь тебе.
И протянул ей кошелёк, полный золотых монет.
Но старушка не приняла подарка.
Удивился царевич и ещё ласковее спрашивает её:
— Зачем ты сюда пришла, бабушка? Не бойся, скажи мне!
— Иван! — только и смогла вымолвить Марья.
— Марья! Моя Марья! Это твой голос! — воскликнул царевич.
— К-р-р-ах! — каркнул чёрный ворон и упал мёртвым.
В тот же миг старуха обернулась прежней красавицей.
Взял её царевич за руку и повёл прочь, подальше от дворца. Вскоре они добрались до другого царства, где их знать не знали, узнать не могли.
Нанялись они на работу садовниками, зажили мирно и счастливо. А когда стала у них подрастать синеглазая, златокудрая дочка Анюта, — вырастили они для неё сине-золотой цветок и назвали его Анютины глазки.
Правда, многие этот цветок зовут еще по-другому: Иван-да-Марья. Ну, кому как нравится.
ИВАНОК И ВОЛОНГА
Было это при царе Горохе. Прозвали его так потому, что горох он очень любил. Да и был царь Горох не как все цари: сам пахал, сам сеял, сам урожай убирал. И воеводы его были ему под стать: тоже в крестьянских делах от царя не отставали.
Тогда-то в одной маленькой деревеньке жила вдова Матрёна с тремя сынками-малолетками. Старшему Иванку уже десять годков набежало, а двум близнецам десять-то на двоих поделить бы пришлось.
Вот и нужно было вдове работать с утра до ночи. Когда она спала, когда ела — никто не видал. Всё в хлопотах, всё в заботах.
В ту пору и напал на страну злобный царь Лиходей. Деревеньку, где жила Матрёна, тоже мимо не обошёл. Стал людям головы рубить, детей в речке топить.
Вбежала в избу Матрёна, детей на печь посадила, тряпьём закидала. Уронила на порог три горючие слезы, прошептала:
— Слёзы мои материнские, не пускайте беду в дом. Будьте моим сыночкам вместо родной матери…
Тут подбежали лиходеевы слуги: Матрёну к царю потащили. А другие слуги ну в избу рваться, да не тут-то было! Встали у них на пути слёзы материнские, словно каменная стена. Бьются об неё вороги, а пройти сквозь не могут. Хотели огнем сжечь, огонь не берёт.
Плюнули от злости лиходеевы разбойники да и прочь побежали — войско догонять.
Лежат, дрожат на холодной печке братья-малолетки. Близнецы плачут да приговаривают: