Рейчел снова откинулась на подушку.
В соседней комнате со скрипом повернулась дверная ручка.
Рейчел затаила дыхание, прислушиваясь к тому, что происходило в холле.
– Добрый вечер, сын. Закрой дверь и сядь, – приказал Альберт Коллинз.
Мейтленд замялся: он не ожидал увидеть отца.
– Как вам понравилась опера, сэр? – спросил он, закрыв дверь и направляясь к отцу.
На его красивом лице лежал отпечаток разгульной жизни, к тому же он то и дело участвовал в потасовках и пьяных дебошах. Однако отец был от него в восторге, считая его сильным, умным, красивым. Жаль, что он не смог отправиться в море, чтобы немного смирить свой нрав, как это делали до него пять поколений Коллинзов. Паника пятьдесят седьмого года пятнадцать лет назад почти полностью уничтожила судоходное дело Коллинзов. Дед Мейтленда покончил с собой из-за того, что подвел семью, следующему Коллинзу пришлось все восстанавливать.
Коллинз небрежно бросил:
– Неплохо для такого жалкого городка на краю цивилизации. Мне удалось установить неплохие деловые связи. Они быстро отстроились после пожара, но качество музыки от этого не улучшилось. Тем не менее завтра мы сможем уехать, как и планировали. А как у тебя прошел вечер?
Мейтленд пожал плечами, уселся в кресло с чашкой кофе и посмотрел на отца:
– Выиграл чуть больше, чем проиграл.
Мальчишка здорово проигрался, раз уж не смог этого скрыть, подумал Коллинз.
Он ударил кулаком по столику, стоявшему рядом с его креслом, так что зазвенел фарфор.
– Тебе надо обхаживать вдовушку, а не тратить зря время на петушиных боях!
– Зачем? – удивился Мейтленд. – Мы ведь контролируем ее состояние.
– Ошибаешься. Пока мы можем лишь определять расходы. Тебе надо стать отцом ее детей, чтобы оно осталось у нас навсегда.
Мейтленд возмущенно посмотрел на отца и резко поставил свою чашку.
– Рейчел Дэвис – неподходящая мать для следующего поколения Коллинзов! Она внучка книготорговца.
– Ее происхождение не имеет значения, главное – деньги.
Однако Мейтленд не собирался сдаваться:
– Непонятно, почему остальные опекуны так заботливо оберегают эту простушку, ублюдка прислуги. Старик Дэвис, видимо, спятил, когда разрешил своему единственному выжившему сыну на ней жениться.
– Ее отец был секретарем Дэвиса и его доверенным лицом. Все его друзья, особенно опекуны, знали ее отца так же хорошо, как самого Дэвиса. Я лично превозносил этот брак до небес, лишь бы остаться в опекунском совете.
Мейтленд проворчал что-то себе под нос.
– А что до отношения Дэвиса к тому браку, думаю, он принял бы любую женщину, на которой его сынку вздумалось бы жениться, если принять во внимание огромную дыру у парня в легком.
– Значит, кровь у нее плохая, но общество ее приняло! – посетовал Мейтленд. – Даже если бы я смог это вынести, она холодная сучка, которую книги интересуют больше, чем мужчины. В отличие от ее сестрички, которая начинала трепетать, стоило мне потискать ей сиськи. В Рейчел Дэвис нет ничего, что горячило бы мне кровь.
– Кого это интересует? Главное, чтобы ты ее обрюхатил. Просто женись на ней и получи от нее несколько наследников! – отрезал Коллинз. – За такие, деньги можешь спать с ней с закрытыми глазами, а удовольствие получать на стороне.
Мейтленд закатил глаза:
– Если это настолько важно, то почему бы вам самому на ней не жениться?
– Я ее главный опекун, но не единственный. Большинством голосов остальные двенадцать опекунов в любой момент могут меня устранить. Меня уже предупредили, что если я на ней женюсь, так оно и будет. Меня снимут с должности главного опекуна, а возможно, исключат из опекунского совета.
– Они угрожали Коллинзу? – возмутился Мейтленд. – Откупитесь от них! Вышвырните их из совета!
Поддержка сына согрела Коллинзу сердце. Но отцовский долг требовал, чтобы Коллинз придерживался здравого смысла, а не потакал Мейтленду.
– Даже Вандербильт не смог бы подкупить всех, кого выбрал старик Дэвис. Рейчел обезумела от горя на похоронах его щенка, именно поэтому я и смог так долго держать ее взаперти. – Коллинз постучал по столу указательным пальцем. – Нужно было обладать богатством, огромной властью и безупречной финансовой репутацией, чтобы получить в совете достаточно голосов и стать единственным опекуном. Только Грейнджер из Филадельфии смог бы такое провернуть.
Мейтленд нахмурился, осознав безвыходность положения. Сливки общества Бостона вот уже на протяжении двух веков включали мужчин из семейства Коллинз в число избранных. Но на сегодняшний момент клан Коллинзов не обладал наличностью и открытым политическим влиянием, чтобы вышвырнуть какого-нибудь серьезного конкурента из совета Фонда Дэвиса в отличие от кого-либо из пенсильванских Грейнджеров с их древним именем, огромной поддержкой, сетью политических контактов и состоянием, полученным от железных дорог. Они были настолько влиятельны, что, возможно, смогли бы даже открыто дать взятку какому-нибудь конгрессмену.
Нет, состояние Дэвиса придется захватывать более тонко.
Коллинз налил себе еще кофе, добавил сливки, размешал и стал ждать, что скажет сын.
– К чему такая спешка? Почему нельзя повременить месяц-другой? – помолчав, спросил Мейтленд.
Наконец-то мальчик взялся за ум.
Коллинз оперся бедром о массивный стол, демонстративно награждая проницательность Мейтленда тем, что стал держаться непринужденно и обращаться к нему как к союзнику.
– Остальные опекуны пристально следят за средствами фонда – по крайней мере за теми, в которых что-то понимают.
– И что?
– Оказывается, юный Дэвис вложил средства в очень богатые серебряные копи в Неваде – это было необычной инвестицией для семейства Дэвис. Я уже год снимаю всю наличность с этих копей «Синяя птица».
– И кто-то этим заинтересовался?
Коллинз кивнул, ожидая новых вопросов.
– Один из опекунов?
– С этим бы я справился, черт подери! Нет, этим интересуется другой компаньон, некий калифорниец по имени Уильям Донован. Я ответил ему, что мы потратили все деньги на изучение новых залежей серебра.
– Большой туннель в никуда, который съедает все деньги? Хорошая мысль!
Коллинз улыбнулся и вернулся к реальным фактам, которые имел право знать его родной сын.
– Да, вот только Донован мне не поверил. Сейчас он в Сиэтле, но потребовал, чтобы к его возвращению, когда он отправится в «Синюю птицу», ему были бы представлены доказательства. Если он не увидит нового крупного месторождения или своих денег, он потребует расплаты.
– Да кто он такой? Никакой калифорниец не смеет такого с вами сделать!
Коллинз криво усмехнулся и хлопнул сыночка по плечу:
– Спасибо за то, что ты так в меня веришь, но сначала тебе следовало бы узнать, кто твой враг. Он владелец фирмы «Донован и сыновья», – одной из крупнейших транспортных компаний Запада. Он один из партнеров банка Калифорнии и член Торгового совета Сан-Франциско. И если он потребует, чтобы Фонд Дэвиса с ним расплатился, мы окажемся в очень неловком положении.
– Дьявол! – помрачнев, выругался Мейтленд.
– Совершенно верно, – согласился Коллинз. При этом он повернул кисть так, чтобы убедиться, что его верный морской кортик готов к действию.
При одном лишь упоминании имени Донована Коллинз приходил в ярость.
– А у нас есть такие деньги?
– Наличных – нет. Мы слишком много потратили на восстановление судоходной компании. Но женитьба на Рейчел Дэвис избавила бы нас от Донована и открыла доступ к остальному состоянию Дэвисов.
Мейтленд вскинул руку, словно фехтовальщик:
– Туше. Я сделаю это завтра же.
Он схватил графин с бренди и влил щедрую порцию в свою чашку с кофе.
– Донована надо убить. Чтобы не пришлось с ним расплачиваться.
– Верно, – обрадовался Коллинз. – Мой человек в Неваде должен справиться с его устранением. Может быть, устроит засаду.