Внезапно в кармане ветровки я почувствовал неприятную вибрацию. Телефон разрывался, но понять, кто же стал причиной беспокойства, мне не удалось. Внутри меня, будто поселился червяк, что назойливо прорывался наружу, про этом уничтожая мои органы. Наконец, взяв себя в руки, я, ответив на звонок, услышав на той стороне неприятный женский голос:
-Добрый день. Конан Флеминг?
Казалось, я не отвечал целую вечность. Все-таки этот червь дошел до жизненно важного органа, но, собравшись, я коротко ответил:
-Да.
-Вас беспокоят с центральной больницы. Вы не могли бы подъехать?
Глава 14
Мои ноги сами меня привели к больнице. Не было никакого беспокойства или волнения. Ни сочувствия, ни печали. Ни страха, ни боли. Ничего. Только безразличный голос дежурной из регистратуры звучал внутри меня.
-Что-то произошло?- спустя какое-то время я задал вопрос.
Вокруг меня образовалась пелена из глубокого непонимания и страха. Неподдельного и дикого страха, который вот уже много лет не беспокоил меня.
-Боюсь вас огорчить, но Роберт Флеминг находится в жутком состоянии,- услышал я на той стороне абсолютно незаинтересованный голос. Наизусть заученные фразы по типу: "Мне так жаль" или "Понимаю, как это тяжело...", еще больше приносят боли, хотя используют их для того, чтобы хоть как-то ее смягчить.
От услышанного помутилось в глазах, но я все равно старался держать себя в руках:
-Что с ним?- коротко спросил я.
-Боюсь, я не могу вам этого сказать, так как ничего не знаю. Адрес больницы давать?
В горле пересохло, в висках больно пульсировало, а сердце начало учащенно отбивать незнакомый ритм. Господи, да что за день?! Тяжело выдохнув, я взглянул куда-то вдаль, пытаясь собраться с мыслями. А это действительно было сложно, учитывая мое состояние. Но все же, намотав себя на кулак, я произнес:
-Не стоит.
На этом наш разговор окончился. Несмотря на все неприятные слова, на душевные раны и дикие перепалки, я побежал изо всех сил в больницу, стараясь хоть как-то утихомирить свое волнение за нескончаемым потоком воздуха.
И вот я здесь. Мысли смешались в один сплошной комок и никак не желали распутываться, но я чувствовал себя сильным, я знал, что таковым являюсь. И это придавало мне еще больше уверенности в себе, еще больше стимула появилось у меня.
Подойдя к стойке, я встретился взглядом с молодой девушкой. Я сразу подумал, что именно с ней вел разговор по телефону. И именно такой я себе ее и представлял. Глаза, лишенные всякого смысла, безучастно разглядывали меня, скорее просто из-за рабочего положения. Решив избавить ее от такой муки, я произнес свою фамилию и задал вопрос, в какой именно палате находился мой отец. Девушка с тем же выражением полной незаинтересованности взглянула на экран компьютера и, несколько секунд что-то разглядывая, наконец, произнесла:
-Травматология на пятом этаже. Пятьсот девятый кабинет.
-Спасибо,- уже отвернувшись, кинул я ей через плечо.
Я больше о ней не думал. Даже не вспоминал, забыв в тот же момент. Теперь на ватных ногах я шел к пятьсот девятому кабинету, где меня ждал мой отец. Человек, который так часто меня подставлял, но все равно заставил меня тогда к нему прийти. В моей голове даже не проскользнуло сомнение, потому что я знал, что так нужно. Пусть всем своим сердцем я его ненавидел, был ли этот факт поводом бросить его в серьезный момент?
Остановившись у самой палаты, до меня только тогда дошел смысл сказанных той девушкой слов. Пятьсот девятый кабинет находится в отделении травматологии. Значит, отец себе что-то сломал, а судя по телефонному разговору, это что-то было действительно серьезным. Но я не стал больше ломать себе голову, просто решил увидеть все своими глазами.