Герда почувствовала, как он зашевелился, пробуждаясь, и притворилась спящей. Николас достал затекшую руку из-под ее спины, ласково потрепал по волосам и мягко коснулся щеки. Герда открыла глаза и хитро ухмыльнулась:
- А я не сплю.
- А я знаю, - шутливо ответил он.
Герда потянулась, села на одеяле и, оглядевшись по сторонам, радостно заключила:
- Туман совсем ушел. Наверное, Ужиный король больше на нас не сердится!
Солнце взошло, загнав рассветные сумерки на дно оврагов. Над верхушками вековых сосен раскинулось бескрайнее ясное небо. Пора было выдвигаться в Дрисвяты. Позавтракав остатками вчерашнего ужина и напившись водой из ручья, они затушили костер. Николас отправился седлать коня, в то время как Герда собирала его вьюки. Приточив их к седлу, Охотник усадил ее на лошадь впереди себя и поехал шагом.
***
Часа два они очень медленно двигались по едва заметной тропе, огибающей Ужиные топи по самому краю. Мошкара нещадно жалила открытые руки, хотя основной удар жужжащих кровопийц стойко принимал на себя серый конь. Герда стряхивала с его шеи слепней, до которых могла дотянуться, отчего на руках оставались кровавые следы.
Несколько раз они чуть не завязли в трясине, но благодаря знаниям Герды, им все-таки удалось выбраться из коварного и прожорливого болота. Солнце было уже высоко, когда между деревьями появился просвет и показался широкий наезженный тракт. Почувствовав под ногами удобный грунт, конь воспрял духом и побежал легкой рысью. Николас набрал повод в одну руку, а другой придерживал Герду, чтобы она не упала от тряски.
Сокольничий тракт оказался самым людным местом во всей Дикой пуще. На разбитых телегах катили по нему дровосеки. Чаще попадались грибники и охотники, которые тоже осмеливались ходить лишь вдоль большой дороги. Один раз мимо промчалась запряженная тройкой поджарых вороных рысаков карета.
- Это мастер Заградский, - ответила Герда на вопросительный взгляд Николаса. - Глава Дрисвятского земства. Его жена на днях умерла. Наверное, отпевать ездил. Смотри, мы уже почти приехали.
Николас с интересом изучал городок. Он оказался совсем небольшим - всего сто дворов на холмах по обе стороны от узкой, вытекавшей из леса речки - и похожим на разросшуюся деревню. Ни городских стен, ни даже ратуши видно не было. На рыночной площади ютилось несколько захудалых лавчонок, харчевня и постоялый двор с выцветшей вывеской. И лишь большая Единоверческая церковь из белого камня помпезным видом корила город за серость и убогость. Обычная для дремучего захолустья картина. Но все же что-то в ней необъяснимо настораживало.
Подъехав к указанному Гердой дому, Николас спешился и помог ей слезть. Дверь тут же распахнулась и на улицу выбежала статная светловолосая женщина.
- Гердочка! Герда! - закричала она, прижимая к себе оробевшую вдруг девочку. - Гед! Гедымин, скорее сюда, Герда нашлась!
На порог вышел сухощавый мужчина с пепельно-серыми волосами и укоризненно сказал:
- Ну вот, Зофьюшка, а ты говорила, сгинула. Просто заблудилась немного.
- Я не заблудилась, - обиделась Герда и высвободилась из материнских объятий. - Меня пес Ужиного короля не пускал.
- Снова страшных сказок начиталась?! - ахнула Зофьюшка и грозно взглянула на мужа. - Это ты виноват. Последний раз ее в этот жуткий лес отпустила. Больше ноги ее там не будет!
- Милая, ведь ничего страшного не случилось. Я же лесник и дочка моя, моя наследница, должна знать, как по лесу ходить и не заблудиться, - сделал слабую попытку оправдаться Гед. - И не стоит оповещать соседей о наших делах.
Николас тактично закашлялся.
- Пес действительно был. И ваша дочка очень хорошо знает лес, - родители Герды удивленно покосились на него, словно впервые заметив. Чтобы не показаться невежливым, он поспешил представиться, придумав себе более подходящее ремесло, помня, что в прошлый раз ему даже восьмилетнюю девчонку провести не удалось. - Меня зовут Николас, я охотник.
Заинтересованно глядя, отец Герды спустился с порога.
- Конечно, знает. Я сам ее учил, - с гордостью сказал мужчина и горячо пожал протянутую руку. - Спасибо, что вернули ее. Она у нас совсем одна. Не знаю, что бы мы без нее делали. Теперь мы перед вами в неоплатном долгу. Меня зовут Гедымин, я глава здешнего лесничества. А это моя жена Зофьюшка, - светловолосая женщина добродушно улыбнулась, а ее муж продолжил: - Так чем мы можем вам помочь?
- Я ищу одного человека…
- Мастер Николас, мастер Николас! - послышался за спиной радостный окрик.
Охотник облегченно выдохнул:
- Ах, уже не надо.
К ним со всех ног бежал пропавший в лесу компаньон - невысокий худосочный мужчина лет сорока в мешковатой одежде. Лицо, с едва заметными морщинами в уголках рта и вокруг глаз, гладко выбрито. В коротко стриженных темно-каштановых волосах уже проглядывала седина.
- Вы живы! Я так испугался, когда не нашел вас на постоялом дворе!
Николас натянуто улыбнулся. Ну сколько повторять, чтобы к нему обращались на ты! От радости компаньон расчувствовался и крепко прижал к себе Охотника.
- Эглаборг, потише, задушишь! - возмущенно зашипел Николас, не на шутку смутившись, что с ним, почтенным Охотником на демонов, обращаются почти, как с восьмилетней девочкой, и ловко выкрутился из медвежьей хватки.
Герда захихикала в кулак.
- Может, вы устали с дороги? Погостите у нас пару дней, - предложил Гед, чтобы хоть как-то отплатить Охотнику за спасение дочери, и опасливо покосился на жену. Внимание последней было полностью поглощено дочкой.
- Останься, Николас, ну хоть на пару денечков, - с надеждой попросила Герда.
- Да-да, у нас вечером как раз праздник будет. С танцами и угощением. Будете жалеть, если пропустите, - поддержала их Зофьюшка.
- И работа для вас тут тоже имеется, - шепнул на ухо Эглаборг.
- Хорошо, хорошо, уговорили, - сдался под общим натиском Охотник.
К вечеру рыночную площадь расчистили от мусора и лишних прилавков. Установили небольшой помост для сельских музыкантов: скрипачей, дударей, гусляров и барабанщиков. Веселые ноты лились из их инструментов, наполняя серое и унылое местечко чудесной мелодией. Люди в ярких одеждах танцевали залихватские народные танцы, из которых Николас знал лишь ойру - ее можно было увидеть и в соседних странах на сельских фестивалях. Праздник чудесным образом преобразил город, превратив его в пышный торт со свечами и кремовыми розочками. И лишь белая церковь с укоризной взирала на раскинувшееся веселье.
Охотник медленно потягивал сладкий медовый напиток из деревянной кружки, по привычке наблюдая за праздником лишь со стороны.
- Мастер Николас, это мастер Заградский, - Эглаборг подвел к нему богато одетого грузного мужчину с заметной лысиной на макушке.
- Очень приятно, - коротко кивнул Охотник.
- Мне сказали, что вы беретесь решать дела, которые требуют особой… хм, деликатности, - тщательно взвешивая каждое слово, говорил земский глава.
- Деликатности? - нахмурил брови Николас. Вот уж о деликатности его точно еще не просили.
- Видите ли, я занимаю определенное место в обществе, а дело мое имеет сугубо личный характер, поэтому мне бы не хотелось предавать его лишней огласке, - снова замялся Заградский. - Народ тут темный. Я в Дрисвятах с самых Войн за веру земским главой состою, а до сих пор к местным нравам не привык. Суеверные они здесь все, у границы самой.
Николас пожал плечами, всем видом показывая, что не понимает, куда клонит собеседник. Когда заказчики вот так тянут время, обычно либо работа предстоит не из приятных, либо платить за нее собираются до неприличия скудно. Если на первое Охотник еще мог согласиться при определенных условиях, то на второе… впрочем, это самое второе случалось чаще всего.
- Жена моя скончалась пару дней назад, - Заградскому, видимо, надоело юлить и приступил к сути. - Хорошая женщина была, не смотрите, что из местных. Не любили ее здесь, завидовали очень. За глаза ведьмой называли, а теперь никто всенощную отстоять не хочет…