- Коулы.
- Что? - озадаченно переспросил Джон.
- Таксидермисты. Умеют делать почти все то же самое, что и патологоанатомы.
Джон уставился на бледную линию кожи над спиной Шерлока. Капли тающего снега скользили по шее, исчезая за воротником рубашки. Последние следы раздражения растворились под внезапным напором желания попробовать их на вкус, и тут слова Шерлока окончательно дошли до него.
Фыркнув, Джон заставил себя отвернуться.
- Отвратительная идея.
- Равно как и непрактичная. Впрочем, разрешаю тебе забрать мой череп.
- Отвратительная, но романтичная, - ответил Джон и вошел в спальню. Присев перед остывшим очагом, он поворошил укрывавший решетку слой пепла.
Раздавшийся смех Шерлока прозвучал на удивление весело.
~~~
Шерлок подтянул колени к груди и завернулся во взятое с постели Джона одеяло. Укутанному в несколько слоев одежды, в трех парах носков, ему следовало ощущать себя нелепо, но он все еще мерз, а такого с ним никогда прежде не случалось. До реабилитации он умел справляться с холодом, усталостью, голодом или любым другим неудобством, которое причиняло тело. Теперь, видимо, это умение утратилось. Шерлок спал по целых пять часов за раз, не прекословя, съедал все, что готовил Джон, и, несмотря на горячий душ, пылающий огонь и придвинутый вплотную к камину диван, все еще чувствовал себя насквозь продрогшим.
Впрочем, теперь он не сомневался, что Майкрофт отправил его сюда умереть во мраке. Джону даже не придется брать на себя убийство – с этим делом превосходно справится Канада.
Он надеялся, что Джон из тех, кто собирает трофеи, хотя все свидетельства — а именно практически лишенный индивидуальных черт дом — указывали на обратное. Впрочем, возможно, он примет предложение Шерлока и оставит себе его череп.
Странно, вот что. Джон рассмеялся. Не проявил ни отвращения, ни презрения, ни даже намека на страх, после того замечания, которое, если задуматься, было откровенно социопатичным. Шерлок припомнил, что военные, как и полицейские, обычно вырабатывают определенные защитные механизмы, наиболее распространенным из которых является черный юмор. Поведение Джона должно было войти в норму после возвращения к мирной жизни, но этого не случилось. Шерлок был рад этому. Быть «нормальным» казалось даже еще более скучным, чем замерзнуть чуть ли не до смерти, и теперь – испытав и то, и другое на личном опыте – Шерлок слишком хорошо это понимал.
Обычно Джон укладывался с душем в четыре минуты. На этот раз ему понадобилось шесть, и лишь еще пять минут спустя Джон вернулся в гостиную.
- Все еще мерзнешь?
Шерлок кивнул и, обернувшись, взглянул на Джона.
- Ненавижу Канаду.
Вместо того чтобы обидеться, Джон улыбнулся.
- Я так понимаю, что ни чаю, ни кофе ты не сделал. Что будешь?
- Чай.
Джон вышел, оставив его страдать в одиночестве, а пару минут спустя вернулся с двумя чашками чая, отчетливо пахнувшего перегноем. Одну он протянул Шерлоку.
- Молока у нас нет.
Несколько минут Джон смотрел на огонь, а затем произнес.
- Прости меня. Мне следовало четче объяснить, чем обернется прогулка в такую погоду.
Шерлок раздраженно фыркнул.
- Ты не мог этого предвидеть. Ты был готов не больше меня.
- Да, - нахмурившись, согласился Джон, - но это не просто затяжной снего…
- Или все же был? - перебил Шерлок, когда глубоко в сознании заискрились новые связи. - Ты предпринял меры предосторожности, но по минимуму. Вся твоя жизнь вертится вокруг личного риска. Ты взял винтовку, поменял пистолет на случай возможного нападения медведя — чтобы обезопасить Молли — но даже и не подумал подходяще одеться, хотя явно видел возможность внезапной метели. А теперь ты извиняешься передо мной, потому что я тоже оказался вынужден рисковать.
Джон пораженно молчал. Его лицо, обычно такое открытое и эмоциональное, превратилось в невыразительную маску.
Поерзав на диване, Шерлок подсунул одну ногу под другую и наклонился вперед, изучая лицо Джона. Тени и блики пламени исказили очертания скул, глаз, подбородка, залив голубизну зрачков полуночными тенями.
- Ответь мне на один вопрос, - тихо попросил Шерлок. Его мысли набрали головокружительную высоту, взмыв вверх под воздействием пьянящего возбуждения, возникшего при виде того, как кусочки ребуса сложились воедино, открывая еще одну грань загадки, которую представлял из себя Джон Ватсон. Но их полет немало осаждало понимание той правды, которую, возможно, Джон скрывал от самого себя.
- Какой? - резко спросил Джон, продолжая смотреть в огонь.
- Если бы ты отправился один, ты бы взял свой обычный пистолет?
~~~
Последний день декабря. Семь лет. Джон до сих пор помнил тот первый день, первый год, то, как часто он забывал о чем-нибудь жизненно важном. Продукты. Дрова. Чистые теплые носки. Той первой зимой над ним сотни раз нависала опасность травмы, а то и смерти, но всякий раз он встречал новое испытание со стойким спокойствием. Он никогда об этом не думал и не анализировал, потому что был слишком занят выживанием.
Ему не хотелось думать о словах Шерлока. Не хотелось следовать за его мыслями, ведущими ко вполне однозначным выводам. Вопреки мнению Шерлока, он не был полным идиотом. Он видел, к чему все идет.
- Я не самоубийца, если ты на это намекаешь, - сказал он так холодно, как только мог, вдобавок наградив Шерлока мрачным взглядом.
Вместо того, чтобы принять подобающий случаю виноватый вид, тот ухмыльнулся.
- Нет. Ты просто все больше и больше рискуешь, не заботясь о том, что ценой неудачи станет твоя жизнь.
- Хватит, - командным тоном отрезал Джон и отвернулся, не в силах смотреть ему в глаза. - Просто прекрати, Шерлок. У тебя нет никаких прав ковыряться в моих мыслях.
- Кто-то же должен. Семь лет, Джон. Семь лет, - безжалостно повторил Шерлок. - А ты по-прежнему прячешься посреди глухой чащи, превращаешь в игру бессмысленный риск и бросаешь вызов смерти, потому что знаешь – однажды она победит.
- И что с того? – голос сорвался на крик. Джон поставил кружку перед каменным очагом, не давая себе возможности уступить соблазну швырнуть ее. Полыхнувшая в нем ярость огнем жгла вены – не поддающаяся логике вспышка, с которой он обязан справиться.
Глубоко вдохнув, Джон закрыл глаза и прислушался к тому, как отдается в ушах биение сердца. Отказываясь думать о словах Шерлока, он сосредоточился на телесных ощущениях: грубая поддержка старых диванных подушек, положенных на жесткий деревянный каркас, контраст между касающимся его затылка холодом и ласкающим лицо и пальцы теплом горящего в камине пламени, запах дыма и отчетливое потрескивание дров.
Постепенно он успокоился. Шерлок что-то говорил, но Джон не слышал ни единого слова. Он еще раз глубоко вдохнул, на этот раз проверяя, насколько далеко отступила ярость, и затем произнес:
- Твой брат предупреждал, что ты любящий манипулировать людьми мерзавец. Он сказал, ты довел своего последнего врача до попытки самоубийства.
Секунды тянулись как часы, пока Шерлок, весь ощетинившись, не спросил:
- И?
Джон хрипло рассмеялся.
- Естественно, ты не станешь этого отрицать.
По-прежнему оставаясь спокойным, он миновал последнюю затянувшуюся вспышку ярости и перешел на другую сторону, ту, где все внутри сковали холод и мертвенное оцепенение.
- Ложиться не собираешься?
Шерлок озадаченно нахмурился.
- Нет.
- Прекрасно.
Джон выпутался из одеяла и, поднявшись, вновь перебрался через подлокотник. Набросив одеяло на плечи, он вошел в спальню и закрыл за собой дверь, чтобы удержать тепло внутри. Пару минут он возился у камина – пригасил огонь, чтобы тот давал ровное тепло и не полыхал так ярко, а после – забрался в постель, положил пистолет на тумбочку и натянул на себя одеяло. Пить чертов травяной чай он в любом случае не имел желания.