То, что Шерлок сумел настолько его завести практически безо всяких предварительных ласк, казалось невероятным. Единственным возможным объяснением этому было то, что он каким-то неведомым образом превратился в подростка. Две ночи крышесносного секса подряд, вечер воздержания перед предрассветной охотой на оленя, и вот он уже на грани нестерпимого желания. Если Шерлок остановится больше чем на секунду, Джон вполне может не выдержать и примется умолять о продолжении.
Впрочем, сейчас он совершенно затерялся в ощущениях влажного жара на члене, дразнящих прикосновениях зубов, упругих движениях языка. И на то, чтобы вспомнить, что презервативы так и остались в другой комнате, кажется, ушла целая вечность.
Выпустив стул, Джон потянулся к плечу Шерлока, чтобы оттолкнуть.
- Стой. Шерлок…
К вящему огорчению, тот послушался, полностью выпустив его член, который протестующе дернулся от охватившего его холода и внезапного прекращения ласк. Губ Джона коснулись пальцы, принуждая замолчать.
- Доверься мне.
Заколебавшись, Джон уже начал произносить презерватив, но Шерлок повернул руку, полностью накрывая его рот ладонью.
- Доверься мне, Джон, - властно повторил он.
Был причиной тому великолепный баритон, повелительные интонации или тот факт, что тело умоляло о разрядке, но Джон неохотно оттолкнул прочь мысли о безопасном сексе, отчаянно желая верить, что Шерлок прав и они оба здоровы. Он кивнул и только теперь осознал, что глаза по-прежнему закрыты. От этой мысли захотелось поднять веки, встретиться с Шерлоком взглядом, посмотреть на него, но Джон сдержался.
Причин доверять Шерлоку не было никаких, за исключением той, что тот до сих пор не обманул его доверие. Не акцентировал внимание на тех деталях, которые Джон не хотел обсуждать. Прилагал все усилия к тому, чтобы не рассматривать исподтишка его шрамы, хотя имел для этого все возможности. Казалось, что он прекрасно знал, какие границы следует уважать, а какие можно нарушить.
Джон попытался расслабиться, молчанием и неподвижностью показать, что подчинился.
Казалось, прежде чем Шерлок убрал руку, прошла вечность. Джон плотно сжал губы, чтобы не дать себе заговорить, хотя понятия не имел, хочется ли ему настаивать на том, чтобы Шерлок взял презерватив, или умолять Шерлока продолжить. Впрочем, мгновение спустя это было уже неважно. Шерлок прочертил языком вверх по стволу широкую полосу, заставив гортанно застонать, а затем сомкнул губы на члене, продолжая ласки так, словно вовсе не прерывался.
Шерлок слишком хорош в этом деле, решил Джон. Непостижимо, но тот удивительно точно определил, что он на грани, и тут же отступил, невесомо заскользив языком по члену, дожидаясь, когда схлынет острая чувствительность. А затем начал все заново, и от ощущения его невероятного рта Джон окончательно утратил способность мыслить здраво, а мир сократился до попыток удержаться, не начать умолять Шерлока об облегчении, не толкаться в его рот, вцепившись в волосы.
Когда Шерлок отстранился, выпуская его член, из горла Джона вырвался звук, подозрительно похожий на всхлип. Он чуть было не выпустил сиденье, веки затрепетали, почти поднявшись, но тут пальцы Шерлока обхватили ствол, а язык прижался к яичкам. Джон с силой закусил губу, стискивая зубами кожу, пока рука Шерлока подводила его к краю каждым движением. Шерлок обхватил губами яички и слегка втянул их, заставляя напряженно подняться. Движения его пальцев сделались быстрыми и сильными, и под зажмуренными веками Джона пронеслась белая вспышка, а тело пронзил жар, разливаясь волнами удовольствия, выбивая из легких воздух и наполняя мышцы звенящим трепетом.
Джон забыл, что нужно молчать, не двигаться. Забыл, что нельзя открывать глаза.
На мгновение он забыл обо всем.
Задыхаясь, он опустил взгляд, чувствуя легкую, согревающую посторгазменную дрожь, прокатывающуюся по животу и груди, и вгляделся в великолепные серо-голубые глаза Шерлока.
- Ты потрясающий, - прошептал он, прикладывая трясущуюся ладонь к его щеке. Джон с такой силой вцепился в сиденье, что теперь болели костяшки пальцев.
Шерлок закрыл глаза и прижался к его руке, точно нуждающийся в ласке кот. С мягкой улыбкой Джон склонился ниже, чувствуя влажные пятна на рубашке, и прижался губами к его лбу. В какой-то миг растущее влечение к Шерлоку окончательно овладело им, превратившись в нечто более глубокое, более мощное, и он плотно сжал губы, чтобы удержать готовые сорваться с них слова, о которых впоследствии будет жалеть.
Он уедет, напомнил себе Джон, проведя ладонью по затылку Шерлока. В ответ тот подался ближе, прижимаясь грудью к его ногам и смыкая пальцы на обнаженных бедрах над тканью джинсов. Теперь, когда отчаянная потребность была удовлетворена, Джон лицом к лицу столкнулся с растущим чувством утраты.
Еще один раз в прошлом, еще одно воспоминание в будущем, но его будет недостаточно, чтобы удержаться, когда Шерлок уедет. Джон сглотнул, чувствуя, как перехватило горло, и закрыл глаза, не в силах выдержать растущее напряжение.
- Ложимся? – спросил он, когда наконец-то смог говорить.
В ответ Шерлок отстранился и посмотрел на него, скользнув взглядом по лицу. Его глаза распахнулись шире, в них забрезжило острое внимание. Вспомнив о сверхъестественной способности Шерлока одним только взглядом читать каждую его мысль, Джон отвел глаза и встал, оттолкнув стул, чтобы освободить для себя место. Натянув белье, чтобы не чувствовать себя совсем уж голым, он произнес:
- Я сейчас.
А затем, как трус, отстранился, торопливо пересек спальню и вошел в ванную.
Там он закрыл дверь и прижался к ней спиной, пытаясь уверить себя, что не мог влюбиться. Только не за десять дней. И определенно не в Шерлока, который все равно уедет, любит его Джон или нет.
_________________________________________________________
От переводчика
[1] В оригинале стоит C.A.T., или Certified Accounting Technician – реально существующая сертификация техников учета. Для сохранения игры слов название было заменено
========== Глава 17 ==========
Среда, 31 октября
Молли была права.
Слишком ошеломленный, чтобы пошевелиться, Шерлок смотрел, как Джон закрывает за собой дверь ванной. Он все еще чувствовал прикосновение его руки к лицу, губ ко лбу. Закрыв глаза, с абсолютной ясностью видел каждую деталь в выражении лица Джона, когда их глаза встретились, и слышал в своем воображении те три слова, которые Джон подумал, но не сказал вслух.
Сколько раз, сталкиваясь с одноклассниками, клиентами, полицейскими, Шерлок, заявлял, что собственная слепота мешает им ясно видеть, что их убежденность в том, как все должно обернуться, не позволяет принять истину, противоречащую их варианту исхода событий. «Когда исключено все принципиально невозможное – то, что остается, пусть даже самое невероятное, и есть правда» – слова, ставшие его жизненным кредо с тех самых пор, как он достаточно повзрослел, чтобы понимать основные принципы научного мышления.
В их случае нежность, проступившая в лице Джона, и мягкость его прикосновения не оставляли ни малейшего шанса для сомнений. Шерлок попытался списать все на нейрохимические реакции, затуманившие голову после испытанного оргазма, но взгляд Джона был слишком красноречивым, чтобы отражать что-то иное, кроме истинного искреннего чувства.
Нет. Не взгляд. Последовавший за ним страх – страх утраты.
«Он любит тебя!» с непоколебимой убежденностью настаивала Молли. А вслед за этим невероятным (но, очевидно, правдивым) заявлением потребовала, чтобы Шерлок сказал Джону, что его любовь не является взаимной, не давая цепляться за ложную надежду.
Вытащив из-под стола сумку для ноутбука, Шерлок выудил из нее пачку с последними двумя сигаретами и направился ко входной двери. Снаружи стоял настоящий мороз, но ему был необходим никотин, чтобы прочистить голову и нормально думать. Вкус кожи Джона действовал как наркотик, заставляя мысли ворочаться в голове медленно и лениво от чувства удовлетворения тем, как полно тот себя ему отдал.