Полет домой представлял собой сумасшедшие качели из сердитых требований («Что в коробке?» и «Ты ведь никогда не смотрел «Семь»?») и цветистой обличительной речи по поводу отсутствия в Канаде достойных табачных марок.
Теперь же коробка была благополучно убрана в холодный погреб, а ведущий в него люк с намеренной демонстративностью придавлен тяжелым пластиковым контейнером с рисом. Разумеется, Шерлок мог бы его сдвинуть, но при этом неминуемо нашумел бы, выдав себя. Так что теперь оставалось только не упускать Шерлока из виду часов двенадцать – рассвет, скорее всего, максимум до которого удастся продержаться – и вся затея увенчается успехом.
В большинство вечеров, когда ужин жарился или кипел на медленном огне (или же сгорел, как в тот памятный раз), Джон садился за пишущую машинку и печатал, попадая в такт со скрипкой Шерлока. Он наконец-то вернулся к графику и всего пару дней назад отправил редактору первые шесть глав нового романа. Впрочем, сегодня Джон был слишком взвинчен, чтобы сосредоточиться, даже несмотря на прекрасную музыку, которая должна была его успокоить.
Быть может, все это ошибка? Шерлок мог быть чувственным, заботливым и даже милым – а еще чертовски ершистым, нетерпеливым и даже инфантильным. Но романтичным он не был ни при каком раскладе. Джон не мог представить Шерлока подписывающим в офисе поздравительную открытку на чей-нибудь день рождения (или вообще находящимся в офисе по какой-либо причине, кроме расследования, если уж на то пошло), не говоря уж о том, чтобы вообразить, будто он задумывается о юбилеях, особенно таких ничтожных, как месяц.
Господи. Ему как будто снова восемь, и он собирается с духом, чтобы залучить Шелли Мэйтсон за принадлежащий ее отцу сарай для лодок, где можно попытаться ее поцеловать.
В конце концов, Джон сдался, отвернулся от машинки и стал смотреть на то, как играет Шерлок. В свете керосиновой лампы его лицо казалось слишком резким, так что Джон подкрутил фитиль, уменьшая пламя до тех пор, пока единственным источником света в комнате не стало теплое свечение камина. Не прекращая играть, Шерлок открыл глаза и сквозь ресницы посмотрел на Джона.
Джон, совершенно зачарованный, ответил на взгляд, даже не пытаясь скрыть свои мысли или эмоции. Эти слова – три таких крохотных слова – так пока и не прозвучали, но он прекратил все попытки управлять своими чувствами или скрывать их. «Доверься мне», сказал Шерлок, и Джон подарил ему это доверие, в равной степени охваченный волнением и ужасом. Шерлок же ни разу им не злоупотребил.
Он мог поверить, почти искренне, что они найдут способ сделать это… чем бы оно ни было. Проведут они следующую зиму здесь, в его затерянном в лесу доме или уедут к весне в Лондон, они сделают это вместе, и от переполнявших чувств болело все тело.
Внезапно нахмурившись, Шерлок задержал руку со смычком и зажал струны.
- В чем дело? – спросил он, опустив скрипку.
Пронзившая Джона паника не имела ничего общего с войной, зато напрямую относилась к внезапному, вероятно, иррациональному ужасу, что Шерлок точно знает, о чем он только что думал, и не хочет больше иметь с ним дела. Секс – это одно; любовь – совершенно иное, а Шерлок так и не сказал ему этого. Джон думал, что они оба неуклюже и неуверенно ходят вокруг да около, не осмеливаясь объясниться, но что, если он все это просто вообразил? Что, если эти три слова никогда не приходили Шерлоку в голову? Между «Ты никогда мне не наскучишь» и «Я люблю тебя» огромная разница.
- Джон, - выпалил Шерлок, и его голос прозвучал скорее взволнованно, чем резко. Осторожно положив скрипку и смычок на диван, он подошел к Джону, не сводя глаз не с его лица, а с груди. – Тебе больно?
Джон опустил взгляд, внезапно осознав, что все это время поглаживал грудь, и торопливо сжал ладонь в кулак и уронил его вдоль тела.
- Я в порядке.
- Лжец из тебя ужасный, - уже не впервые, иронично улыбаясь, заметил Шерлок. Опустившись перед Джоном на колени, он дотронулся точно до того места, которое тот тер. – Скажи мне.
Избегая встречаться глазами с чересчур проницательным взглядом Шерлока, Джон уставился в огонь.
- Я в порядке. Правда.
Шерлок издал какой-то недовольный звук.
- Пожалуйста, - мягко произнес он, и теперь уже сам отвел взгляд, сосредоточившись на рубашке Джона. – Это важно, чем бы это ни было. Я пытался помочь тебе писать, но ничего не вышло. Почему?
С озадаченным взглядом Джон провел по мягким, длинным завиткам волос Шерлока.
- Пытался помочь?
- Я не играю музыку наобум, как Айпод в случайном режиме, - насмешливо заметил Шерлок, прижимаясь головой к его ладони. – Есть определенные композиции, которые помогают тебе сосредоточиться, когда ты пишешь.
Джон улыбнулся, и часть его страхов отступила. Возможно, Шерлок этого так и не сказал, но поступал так, словно любит Джона, а это считалось. Ведь правда?
Он потянул Шерлока за волосы, побуждая выпрямиться, и поцеловал, мягко и нежно.
- Ты действительно невероятен. Я и не заметил – в смысле, этой штуки с музыкой.
- Ты и не должен был заметить, - недовольно ответил Шерлок. – Теперь ты будешь это осознавать и попытаешься проанализировать то, что написал под мою игру, а это может перечеркнуть все старания.
Джон рассмеялся и снова поцеловал Шерлока. И целовал до тех пор, пока с его лица не исчезло надутое выражение.
- Спасибо.
С кошачьей грацией сев на пятки, Шерлок повернулся, прислонившись плечом к сиденью между ног Джона, после чего опустил голову ему на колени и произнес:
- Ты мне так и не сказал, почему сегодня это не сработало.
Джон не стал отвечать сразу. Он перебирал волосы Шерлока, думая о коробке в погребе, а затем, наконец, произнес:
- Завтра будет месяц с тех пор, как мы впервые встретились.
Шерлок повернул голову так, чтобы взглянуть на Джона, не давая ласкам прекратиться.
- Это все? А кажется, будто прошла вечность.
- Извини, если тебе из-за меня скучно, - выпалил Джон, и тут же об этом пожалел.
Раздраженно фыркнув, Шерлок выпрямился и встал, поймав Джона за руку, чтобы заставить его подняться на ноги.
- Прекращай строить догадки – особенно неверные. Я тебе уже сказал, ты никогда мне не наскучишь, - настойчиво произнес он, и его холодный, полный логики голос странно гармонировал с тем, как нежно он обхватил Джона руками, чтобы притянуть ближе.
Джон со вздохом уткнулся лбом ему в плечо.
- Я уж и не думал, что у меня хоть когда-нибудь кто-то будет даже на один день, не то что на месяц. Это…
- Важно.
- Да.
- Тогда и для меня тоже, - согласился Шерлок. Его голос прозвучал чуть более резко, в нем проскользнули озорные нотки. Шерлок провел руками вниз по спине Джона, прижимая пальцы по обеим сторонам позвоночника и задержавшись на ремне, прежде чем нырнуть ниже. Опустив голову, он прижал раскрытые губы к шее в обжигающем поцелуе , а затем резко сомкнул зубы на его подбородке, и у Джона едва не подкосились ноги.
- Я знаю, в Лондоне отмечать юбилей - традиция. В Канаде к этому относятся так же?
- Ты чересчур много болтаешь, - пожаловался Джон.
- Не сегодня, - с урчанием выдохнул Шерлок в кожу Джона, заглушив конечный «я» еще одним укусом. – Нам следует поберечь энергию для настоящего празднования завтра. Если мы будем отмечать сегодня, придется доставать из погреба эту коробку, чтобы можно было сделать все как следует.
Ох, твою мать, мелькнуло в голове. Он ждал – боялся – что Шерлок пренебрежительно отнесется к маленькому сюрпризу в честь юбилея их отношений, продлившихся пока еще только месяц, что затея удостоится только презрения, поскольку так поступают банальные, скучные смертные, у которых попросту не хватает мозгов на что-то поинтересней. Предположение, что тот воспримет ее со всей серьезностью, и этот блестящий разрушительный разум породит идею, способную извести куда хуже, чем спрятанная коробка, тогда казалось невероятным.
- Сегодня. Канадская традиция, - солгал Джон. – Отмечаем сегодня, подарки завтра. Как в Рождество.