В миг, когда его физиономия приблизилась, а его руки рванули рубаху с моих плеч, закусив губу, коленом мощно я заехала в пах; пользуясь его воплем и потерявшимся взглядом от скрутившей его боли, мгновенно накрутив на левую руку его шейный платок, правой со всей силы вмазала ему по скуле. В зале повисла гробовая тишина. Резко, как когда-то в драке, рванув его руку за спину, я заставила его выгнуться с грязными ругательствами..... 'Если еще хоть раз ты ко мне приблизишься, плевать как, но я всажу в твое гнилое сердце кинжал по самую рукоятку и оставлю подыхать. Ясно?'. Толкнув его в спину, я медленно, идя спиной, направилась к выходу. Прокатившись по паркету, он схватившись за ножку инкрустированного столика, поднялся. Его качало, левая сторона лица стремительно опухала...Что теперь со мной будет? Оборванка, поднявшая руку на благородного господина.... Ох-ох. 'Корд - прохрипел он, - больно, мне больно. Прими меры. Эта дрянь подняла руку на благороднейшего потомка фон Лауранов! Я хочу, чтобы она...' Корд, отлепившись от камина, скользнул по мне задумчивым, немного насмешливым взглядом. 'Гелберт, - абсолютно спокойный, холодный, режущий, словно клинок, голос барона оборвал стенания 'жертвы', - ты хотел развлечений? Думаю, ты их получил. В избытке. Аледер ведь предупреждал тебя...' - в зале раздались чьи-то хлопки. 'А ничего она тебя ....так неплохо приложила' - раздались голоса. А я стояла и медленно, но верно впадала в прострацию... Меня, что, сын барона защитил?....
В своем направлении я уловила знак Корда - едва заметный кивок головы в сторону двери....Ясно, пора смываться - и я смылась.....Потом, после ужина, занятий, я тихо вошла в зал, поблагодарить барона. Но я ошиблась. На меня вновь уставились черные, гневные глаза... - и я позорно бежала, унося в памяти слова: 'Знай свое место, чернь!!' Слова, зарубцевавшиеся в душе.... Гораздо позже я узнала, что Гелберт фон Лауран, высокоблагородный господин, и с представителем данной династии связываться было опасно, имел привычку таскаться за всеми девицами в округе, и житья от него не было никому. И по этой причине мои удары остались для общественности неизвестными, принеся временный покой обитателям близлежащих особняков. Сам же Лауран предпочитал молчать, дабы не оконфузиться....
Тренировки становились все более тяжелыми. Через контрольный пост, с бумагами милорда Дарчесира, теперь мы на лошадях отъезжали в ближайшие леса и постигали азы борьбы и боев. Наконец, мы окрепли настолько, что все последующие тренировочные бои вели на мечах. Когда мы начинали молить об отдыхе, лейтенант Мен соглашался, и.... начинался бой на шпагах. Я невзлюбила меч, тяжелый и длинный. Шпагой орудовала только так. Но первый бой шпаги и меча выявил преимущество последнего. Пришлось сжать зубы и осваивать чертовый меч. Впрочем, вскоре я изменила негативное к нему отношение. Верховая езда плохо давалась Инель; лошадь, чувствуя, что села моя подруга, начинала творить выкрутасы. С прыжками, поворотами, и взбрыкиванием. Но, мы осилили эту науку. Каждый день мои знания проверялись бароном и лейтенантом; с Инель происходило тоже самое - граф Веллинг отнесся к занятиям со всей серьезностью ученого.
И вот, прошло больше полгода, около восьми месяцев, когда, наконец, барон Корд остался доволен мной полностью. Его сына, молодого барона я видела лишь изредка, и моим желанием стало не видеть его вовсе. Как только сообщалось о его прибытии, я со всей скоростью улепетывала в свою комнату.
...... Наступил бал, на котором милорд Дарчесир должен был нас представить как новых фрейлин виконтессы Флоренции.....
Глава 3
После бала, пообещал барон, мы отметим мое наступающее семнадцатилетие, чему я жутко смутилась и страшно обрадовалась.
Тут же вспомнился другой день рождения, год назад. Скользнув взглядом по нашим синякам и ссадинам и не найдя переломов после драки, Мария объявила о моем дне рождении. Хворост, ветки мы собирали на пронизывающем, колючем ветре, а Кэртон по-деловому сортировал их: что сейчас в топку, что на просушку. А потом.... Разожженный огонь в печке, веселая песенка спетая детворой, глиняный кувшин с напитком из трав, и половина лепешки мне одной, по случаю этого самого дня.... Боже, Мария Кларк, я никогда и ничем не смогу вас отблагодарить. Я позволила себе, разрешила немного подумать о бабушке и дедушке, о моей невосполнимой потере. И потекли слезы....Я вспомнила о тайне, будоражащей когда-то мое сознание и которую я уже никогда не узнаю - мне должны были ее поведать в день пятнадцатилетия. Бог с ней, с этой тайной, я заставила себя глубоко дышать, дед и бабуля, мои милые, простите, но о вас я не могу, не могу пока спокойно думать. Внимательно глядя на доску, где были не смыты часть математических задач, я заставила себя думать о другом....