Колин пошел дальше, к своему крыльцу.
— Ну и как? — спросил отец, словно он только что вышел.
— Ничего, — сказал он. — Домой нас подвез шофер грузовика. Мы в кабине ехали.
— Ну, Брайен будет доволен, — сказал отец, словно не услышав.
Пришло письмо с результатами экзаменов. Он получил примерно те отметки, каких ожидал, хотя мать удивилась, что отметка по языку и литературе относительно невысока.
— Я думала, это твой любимый предмет, голубчик.
— Просто самый легкий, — сказал он.
— Основу я ему дал хорошую, — сказал отец. — А почему он себя на экзамене показать не мог, этого я уж не понимаю.
— А что показывать? Когда тебя экзаменуют, все обессмысливается, — сказал Колин. — «Проиллюстрируйте на примерах роль природы в поэзии Вордсворта», — добавил он. — Неужели стихи читают для того, чтобы искать примеры?
— Ну, если это нужно для того, чтобы получить хорошую работу, — сказал отец, — так даже я набрал бы примеров, только держись. А ведь я книг не читаю, — добавил он. — Если б ты вкалывал в забое, живо что-нибудь придумал бы, не беспокойся.
— Но он же в забое не работает, — сказала мать.
— Сейчас нет, — сказал отец, — но при таком старании он скоро туда угодит.
— Ну, все-таки это неправда, — сказала она.
— Правда тут одна: кто-то в шахте работает, чтобы содержать его в роскоши, пока он соблаговолит выучить два-три примера. В этом-то и дело, — добавил он в сторону Колина.
Было решено, что он все-таки пойдет в шестой класс. Летом он опять работал на ферме, на той же самой, где когда-то копнил снопы с двумя военнопленными: вставал рано, возвращался каждый вечер поздно и в конце концов скопил деньги на велосипед. Как-то вечером он поехал к Стэффорду, но не застал его дома. В сентябре он вернулся в школу загорелый и окрепший.
Зимой заболел дед. Жил он в отдаленном городе, и отец только теперь узнал, что его взяли в муниципальный приют для престарелых. Как-то в субботу отец поехал туда с Колином. Они ехали на поезде по непривычным равнинам восточного побережья. Город стоял у устья реки — над крышами однообразных кирпичных домов виднелись подъемные краны порта. Приют был на окраине, и они сели в автобус. Они увидели старинное серое здание и несколько новых сборных домиков. Спальня его деда была на верхнем этаже — длинная голая казарма с железными кроватями у стен. Когда они вошли туда вслед за сестрой, там не было никого, кроме его деда и еще одного человека, но вскоре вернулись другие старики. Они сидели сгорбившись на своих кроватях, курили, вяло разговаривали.
Дед, казалось, спал. Он очень одряхлел с тех пор, как Колин видел его в последний раз. Крупный крючковатый нос торчал между провалами глаз, точно костяная перемычка, щеки запали, беззубый рот ввалился. Колин физически ощутил, как потрясен отец.
— Пап? — сказал отец, а сестра добавила:
— Мистер Сэвилл! К вам пришли, голубчик.
Молочно-голубые глаза деда медленно открылись, несколько секунд он тупо смотрел прямо перед собой, потом поглядел на сестру и с возрастающим недоумением уставился на отца и Колина.
— Пап? — сказал отец. — Ну как ты?
— Ничего, — сказал дед, словно отец уже давно был тут, а потом добавил: — Это ты, Гарри?
— Мы приехали, как только узнали, — сказал отец.
— А кто это? — сказал дед, растерянно глядя на Колина.
— Твой внук. Ты же его помнишь.
— Колин, — сказал дед неуверенно и опять поглядел на сестру.
— Почему ты не сообщил, где ты теперь живешь? — спросил отец.
— Не люблю я людей по пустякам затруднять.
— Пап, мы бы о тебе хорошо заботились, — сказал отец.
— Обо мне и тут неплохо заботятся.
— Но дома-то жить все-таки лучше.
— Мне и тут неплохо, не беспокойся, — сказал дед и добавил: — А где Джек? Он с тобой тут?
— Он завтра приедет или послезавтра, — сказал отец.
— А я подумал, может, он с тобой тут. — Дед закрыл глаза.
— Ему вредно утомляться, мистер Сэвилл, — сказала сестра, поговорила с двумя-тремя стариками и вышла.
Отец принес себе стул. Колин некоторое время стоял возле кровати и смотрел на голову деда. Отец сидел рядом. Сумку с едой, которую он привез ему, сестра велела оставить у дежурной.
— Вид у него не слишком хороший, — сказал отец, и дед, словно разбуженный его голосом, снова открыл глаза.
— Ты еще тут?
Колин принес стул для себя. Некоторое время он сидел по другую сторону кровати. Потом отец поднял голову и сказал: