— Я просто хотел указать, — сказал он, кивнув на карточку, над которой уже был занесен красный карандаш, — что ответы вписаны неверно. Что ответ на первый вопрос…
Капрал медленно повернулся и посмотрел ему в лицо.
— А ну, катись отсюда! — сказал он.
В дверях он оглянулся и увидел, что капрал ставит по краю карточки аккуратные столбиком красные крестики, автоматически сверяя ответы с лежащим перед ним листом. Капрал поставил еще один крестик и удивленно поднял на него глаза. Он вышел в коридор.
Комната С-27 оказалась обширным залом на верхнем этаже. В середине зала двое-трое пожилых людей в белых халатах стояли возле чугунной печки. Ее железная труба была выведена наружу через широкую, небрежно пробитую дыру в потолке.
По трем стенам зала тянулись занавешенные кабинки, достаточно большие, чтобы в них могли уместиться письменный стол и кушетка. Возле одной из кабинок кучкой стояли ребята из последней партии. Почти все они были раздеты, двое завернулись в полотенца. Они по очереди входили в кабинку, а выйдя из нее, шли в соседнюю. У четвертой стены стоял письменный стол, за которым сидел офицер и два солдата.
Третий солдат отвел его в первую кабинку. Ему велели раздеться. Затем его, голого, отвели во вторую кабинку, дали ему стеклянную баночку и велели помочиться в нее над жестяным ведром, уже полным почти до краев. Выйдя, он отдал баночку солдату, и ее молодцевато отнесли в дальний конец зала, где она получила бумажный ярлычок и была поставлена на деревянный стол среди других таких же баночек.
В третьей кабинке седой человек в белом халате и в очках читал книгу. Он удивленно посмотрел на Колина.
— Я думал, все уже прошли, — сказал он.
— По-моему, я последний, — сказал Колин.
— Садитесь на стул, и посмотрим ваши уши, — сказал врач.
Парусиновый чехол стула был холодным. Врач посветил крохотной лампочкой в одно его ухо, в другое, потом наклонил его голову набок, влил ему в уши какую-то жидкость, заткнул их ватой и сказал громко, приблизив губы к самому его лицу:
— Вернетесь, когда пройдете проверку зрения.
В соседней кабинке подверглись осмотру его зубы и горло. В следующей — живот и ноги, а затем грудь, по которой пожилой врач, сутулясь, водил стетоскопом. В следующей его посадили на стул перед множеством цветных диаграмм. Он называл цифры и фигуры — чтобы расслышать, что говорит врач, глуховатый старичок, ему пришлось вытащить вату из одного уха. Потом он вернулся в кабинку к ушнику.
— Что-нибудь не в порядке? — спросил он.
— Боюсь, это просто грязь, — сказал врач.
— Грязь?
— Вы, богема, все на один лад, — сказал врач, кивнув на его длинные волосы.
Когда он оделся, в зале уже никого не было, кроме людей в белых халатах у печки — их стало заметно больше — и офицера с двумя солдатами за письменным столом.
— Вы не могли бы сказать мне результаты осмотра? — спросил он у офицера, остановившись возле двери.
— Вам сообщат в надлежащее время, — сказал офицер.
— А не мог бы я узнать теперь? — сказал он. — Видите ли, я подавал заявление о досрочном медицинском осмотре.
— А зачем вы его подавали? — сказал офицер.
— Чтобы меня призвали сразу после окончания колледжа, не то мне пришлось бы ждать несколько месяцев.
— Боюсь, я вам ничем помочь не могу, — сказал офицер. — Вам придется ждать, как и всем остальным. Вам сообщат, — добавил он еще раз, — в надлежащее время.
Он вышел и увидел, что на площадке в конце коридора около стола толпятся ребята — некоторые еще застегивали пиджаки и рубашки, другие зашнуровывали ботинки. За столом сидел солдат. Он выкликал фамилии, номера и раздавал какие-то карточки.
Колин остановился и подождал. Через несколько минут он услышал свою фамилию.
— Ограниченно годен, — сказал солдат, взмахивая карточкой над головой. Колин взял карточку, но солдат даже не взглянул на него. У стола уже почти никого не оставалось. Когда солдат отдал последнюю карточку, Колин снова подошел к столу.
— По-моему, тут какая-то ошибка, — сказал он.
— Фамилия? — сказал солдат.
Он показал карточку.
— Фамилия правильная, и номер тоже, но мне кажется, годность поставлена неверно.
— Третья категория — ограниченно годен, — сказал солдат, справившись со списком на столе. — Плоскостопие. Есть у тебя плоскостопие?
— Не замечал, — сказал он.
— Очень многого вы не замечаете, пока не попадете сюда, — сказал солдат.
— Это что, освобождает меня от призыва? — спросил он.
— Совершенно верно. — Солдат заглянул в папку. — С третьей категорией сейчас не призывают. Иди гуляй.