В колледж он возвращался на трамвае. Он сидел на деревянной скамье впереди и рассматривал карточку: его фамилия и имя полностью, а рядом категория — римской цифрой. Трамвай дергался и лязгал на поворотах, стекла дребезжали в деревянных рамах, откидные сиденья стучали о металлические скобы. Он смотрел на улицу, на гладкую ленту асфальта, прорезанную сверкающими рельсами, на блокированные дома по сторонам, на гармоники крыш, на далекие огромные печи в металлической облицовке, на низкий полог дыма, озаряемый отблесками пламени, и вдруг увидел на юге над самыми дальними крышами силуэт холмов, за которыми лежал город, где он учился в школе, а еще на двенадцать миль дальше — поселок. Трамвай покатил вниз. По сторонам тянулись высокие стены, перемежавшиеся узкими зданиями. Он снова посмотрел на карточку и перевел взгляд на ребристый, усеянный билетами пол у своих ног.
— Я уезжаю в октябре, — сказала она.
Она смотрела на него из-под широких изогнутых полей соломенной шляпы с бледно-розовой лентой вокруг тульи.
За концом платформы, там, где путь нырял в выемку, поднимался полумесяц дыма, возвещая приближение поезда. Все лето после окончания школы она предпочитала ездить не на автобусе, а на поезде. И это тоже вносило напряженность в их отношения — лишние расходы, на которых можно было бы экономить.
Был воскресный вечер. Служба в церкви кончилась, парочки и группы разбрелись по полям за поселком, пухлый огненно-красный солнечный диск тонул в мареве над шахтой.
— Если я поступлю на это место в Роклиффе, — сказал он, — мы, наверное, будем видеться реже. Я смогу выбираться только по субботам.
— Ты мог бы, если бы захотел, поискать место поближе к университету, — сказала она.
— Но тогда у меня не будет возможности помогать родителям.
— Не понимаю почему.
— За квартиру же надо платить. У меня тогда почти ничего не останется. А так эти деньги пойдут матери.
— Да, — сказала она и тоже начала смотреть в ту сторону, откуда должен был появиться поезд. Над выемкой медленно вырастало клиновидное облако дыма.
— И в любом случае я не думаю, чтобы мне стоило постоянно болтаться где-то около, а в конечном счете так оно и получится, — сказал он. — У тебя же будет своя жизнь.
Главным образом из-за этого он уже решил, что жениться им пока не следует.
— Ты собираешься следующие три года жить дома? — сказала она.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Всякое может случиться.
— Если ты останешься здесь, навряд ли.
Показался поезд. Из сумрака выемки выдвинулось черное цилиндрическое тело паровоза, вверх по травянистым откосам пополз дым и белые клубы пара. Паровоз загудел, и дым заколыхался под аркой пешеходного мостика.
Платформа задрожала.
— Через год мы, возможно, убедимся, что у нас нет другого выбора. Кроме как пожениться, имею я в виду, — сказал он. — Что это все-таки наилучший выход из положения.
— Да.
Она смотрела на паровоз, который, плавно проплыв мимо, остановился у дальнего конца платформы. С перестуком остановились вагоны.
В одном из последних вагонов открылась дверь, и вышел Риген. В руке он держал футляр со скрипкой. На нем был темный костюм, из нагрудного кармана торчал белый платок. Торопливо проходя мимо, он молча кивнул, взглянул на Маргарет, слегка покраснел и почти побежал к лестнице. Через несколько секунд его высокая костлявая фигура появилась на мостике.
Маргарет вошла в пустое купе. Она опустила стекло, аккуратно сняла шляпу, положила ее на сиденье, высунула голову и поглядела вперед по платформе.
— Значит, это все, что мы можем сделать, — сказала она. — Подождать и посмотреть, что получится. — Она взглянула на него и тут же снова стала смотреть вдоль платформы, но в другую сторону. Ее нежные чуть впалые щеки порозовели, на висках выступили белые пятна.
Захлопнулись другие двери. Мимо прошел дежурный, дергая ручки.
— Ну, так до следующей субботы, — сказал он.
Она быстро наклонилась к нему.
Он поцеловал ее в губы.
— Береги себя, — сказал он. — Я позвоню.
Прогудел гудок. Вагоны дернулись и задрожали. Паровоз, хрипло запыхтев, пополз по рельсам.
Вагоны заскользили мимо платформы. Рука Маргарет махала и продолжала махать, проносясь над концом платформы и мимо сигнальной будки.
Когда он спустился с мостика, его ждал Риген. Футляр со скрипкой он поставил между ног. Над путями таяли последние клубы дыма и пара.
— Я подумал, что подожду и пойду с тобой, — сказал Риген, медленно провел рукой по волосам и, нагнувшись, взял футляр.