– А разве безнравственность с нашей, мужской, точки зрения не является символом женственности? Ведь тщеславие и непостоянство – главное оружие женщины. Женщина не может тягаться с мужчиной физической силой, да, наверно, и умом тоже. Но если женщина непостоянна, она всегда выиграет в любовном турнире. Сколько героев, сколько великих людей пали жертвами женского непостоянства и вероломства! Это же прописная истина, подкрепленная множеством исторических фактов. Так было во все времена и у всех народов, на западе и востоке… И почему вы, дядя, так ополчились на бабочек? Может, вы их просто боитесь?… Юми мне говорила, что ей очень бы хотелось соблазнить такого человека, как вы. По-моему, и вы к ней неравнодушны.
Когда я подала кофе, Саймура молча улыбался и чистил свою трубку. А Тадзима, бросив на меня взгляд, продолжал болтать. Совсем разошелся!
– Ну что мне с вами делать, дядя! То я должен подыскать вам жену, то подбирать натурщиц. А обо мне кто позаботится?… Но вы должны учесть одну важную деталь – не все женщины такие скромницы, как ваша жена.
Я знала эту девушку, Юми. Она была натурщицей, которую рекомендовал мужу Тадзима. Совсем еще молоденькая, удивительно свежая, она беспрестанно и беспричинно смеялась. Распущенные, ниспадающие на лоб и плечи волосы очень шли к ее наивному личику. Но порой она вдруг делалась задумчивой и серьезной, как пожилая, много пережившая женщина. Юми привыкла быть в центре внимания и держалась у нас совершенно свободно – свободнее всех наших знакомых! Она не раз приводила нас в замешательство своими выходками. Однажды во время оживленного разговора о недавней выставке картин Юми оборвала нас на полуслове, поднялась и заявила, что идет домой. Язычок у нее был острый. Она любила вышучивать мальчиков, своих приятелей. Мы не могли удержаться от смеха, слушая про них всякие фантастические истории. Скажу откровенно: эта девушка внушала мне немалую тревогу.
– По-моему, именно Юми должна в первую очередь превратиться в бабочку…
Совершенно неожиданно для себя я высказала свою тайную мысль.
– А зачем этой девчонке превращаться в бабочку? Она п так порхает по жизни, как бабочка. Ее ничто ни с кем не связывает, – безапелляционным тоном возразил Тадзима, и я замолчала.
– Фигурка у нее вроде бы неплохая…
– Ах, дядя, фигура – фактор непостоянный! Кто знает, надолго ли Юми сохранит свою фигуру.
Нисколько меня не стесняясь, они начали говорить о Юми. Замечание Тадзимы о ее фигуре опять-таки было сделано в расчете на меня. В последнее время я начала 354 полнеть, и Тадзима не мог упустить случая напомнить мне об этом хотя бы косвенно. Когда женщина начинает полнеть, для нее наступает своего рода критический возраст. Она перешагивает границу прежней своей духовной 9КИЗШ1 п вступает в царство плоти. Не только тело, но и душа постепенно заплывает жиром. Однажды утром ты вдруг обнаруживаешь, что твое тело вышло победителем в борьбе с некогда вольным и высоким духом, и тут уже ничего нельзя поделать. Никакие ухищрения не помогают. Чистые помыслы и интеллектуальные устремления безнадежно сдают позиции. Отныне плоть, тупая и жадная, будет главенствовать, будет требовать праздности и наслаждений.
Я не знаю, давно ли Тадзима знаком с Юми. Как-то раз ой рассказал нам, что среди сестер его приятелей есть одна оригинальная девчонка, а потом привел эту девчонку к нам в дом. Нет, я не испытываю неприязни к Юми. Она приходит и приносит с собой искреннее веселье и молодой задор. Юми немного похожа на госпожу Асай. Наверно, когда Юми выйдет замуж, она станет такой же милой и прекрасной женой. Госпожа Асай мне приятна. Я всегда с удовольствием с ней болтаю. С ней легко. Не то что с госпожой Накамура. С этой женщиной, еще до того, как она превратилась в бабочку, я тоже нередко беседовала, но было в ней нечто такое, отчего сразу становилось тяжело на сердце. Разговариваешь с ней, бывало, и чувствуешь, что твои слова не находят никакого отклика, словно падают в бездонный колодец, и тебе становится неловко. Госпожа Накамура, наверно, похожа на меня.
Раздался звонок, и появилась госпожа Асай. Решила заглянуть к нам мимоходом. Она всегда появляется неожиданно, но это никому не мешает.
– Можно? О, у вас гости! И дядя Саймура дома, как здорово!
Мне не очень нравится, что мужа называют так фамильярно – дядей, но злиться на Мари я не могу, она ведь это по простоте душевной. Но сейчас, взглянув на ее безмятежно-наивное лицо, на котором и тени сомнения не было, что она может сказать что-то невпопад, я вдруг почувствовала к ней неприязнь и, обеспокоившись, как бы другие не заметили этого, постаралась принять ее еще более приветливо, чем обычно.
Асай, услышав голос жены, тоже заглянул к нам.
– Мари, куда ты пропала? Я жду, жду, даже волноваться начал.
– Сюн, в каком ты виде! Кошмар!
Мари расхохоталась, Асай, кажется, смутился. Он был в фартуке, видно занимался готовкой, и не знал, куда девать сковородку, которую держал в руках.
Остановившись посреди комнаты, он пробормотал в полной растерянности:
– Пойдем, Мари! У людей гости, а мы мешаем…
Но Мари сказала, что ей надо кое о чем посоветоваться, и я познакомила супругов Асай с Тадзимой.
– Вот и прекрасно! Чем больше советчиков, тем лучше. И ты, Сюн, тоже все хорошенько обдумай… – Мари осторожно положила на стол сверток, упакованный в фирменную бумагу универсального магазина.
– Ты опять что-то купила? Я же говорил тебе, что от наградных ни гроша не осталось!
Пропустив это замечание мимо ушей, Мари начала распаковывать свою покупку.
– Друзья, я прошу совета у всех, но решающее слово будет принадлежать тебе, Сюн. Так что соберись с мыслями и отнесись к этому со всей серьезностью.
Асай напряженно смотрел на тонкую оберточную бумагу, приятно шелестевшую под пальцами Мари. Наконец последний лист упал и мы увидели… коллекцию бабочек. Под стеклом было десятка полтора засушенных, насаженных на булавки бабочек.
– Как вам они нравятся? Особенно хороша вот эта. Правда, прелесть?
Мари указала на небольшую бабочку, под которой стояла надпись: «Асагимадара». У асагимадары были изящные крылышки, украшенные черными пятнами неправильной формы. Выглядела она очень модно.
– Сюн, послушай… Если я превращусь в такую прелестную бабочку, ты будешь счастлив, верно?
– Что?! Ты хочешь превратиться в бабочку? Ты?!
– А почему бы и нет? Ведь большинство жен в нашем доме уже стали бабочками, а я что – хуже других?
– Боже мой, но я же стараюсь изо всех сил! Я готовлю, убираю квартиру, даже стиркой занимаюсь! Как ты думаешь – почему? Только ради того, чтобы ты не превратилась в бабочку!
– Сюн, миленький, ничего не поделаешь! Такое уж сейчас время.
– Мари, дорогая, хочешь купим какую-нибудь новую вещь? Ну скажи, чего ты хочешь? Трать деньги, не стесняйся! О-о, я придумал! Мы купим машину и отправимся путешествовать!
Мари капризно надула губы, предложение мужа ее явно не устраивало. Она была всецело поглощена своей идеей. Впрочем, руководствовалась она в данном случае не логикой, а инстинктом.
– Сюн, не говори глупостей! Разве можно купить машину на твое мизерное жалованье?
– Да наплевать па жалованье! Ради тебя я готов на все! Хочешь, я угоню машину? Или ограблю банк?
– Какие кошмарные вещи ты говоришь! Вот уж не думала, что в тебе заложены преступные наклонности!
– Но что же мне остается делать, если ты грозишь превратиться в бабочку?!
Слово за слово, и разразился настоящий скандал. Асай стал кричать, что все женщины эгоистки, только о себе и думают, а Мари расплакалась и сказала, что он ее совершенно не понимает. В конце концов взбешенный муж швырнул на пол стеклянную коробку и, простонав: «Делай что хочешь!», выскочил за дверь. Мари в слезах побежала за ним.