А вот еще. Подумайте о любимом человеке. Который жестоко обошелся с вами. Который бросил вас ради другого, потому что ему или ей нравилось трахаться с другим или другой больше, чем с вами. Думайте обо всех, кто вас бросил. Припомните каждый случай, когда у вас не было возможности сказать прощай – или поквитаться.
А ваши мать и отец? Какие чувства вы испытываете к ним? Может быть, между вами осталась какая-то недоговоренность? Что-нибудь вроде злобы или сожаления? Чего вы им так и не простили?
Вспомните все злодеяния против вас – и все подлости, совершенные вами в ответ. Вы держали всю эту злобу в себе много лет и держите до сих пор? И когда она выйдет наружу, не лопнет ли ваше лицо? Может быть, она всегда проявляется в неподходящий момент? И направлена на совершенно посторонних людей? А знаете почему? Потому что всю жизнь вы подавляли в себе всю вашу злость, все ваши страхи, всю вашу печаль…
Знаете, сколько уходит энергии, чтобы сдерживать это? Расходуется вся ваша энергия. Вся ваша жизнь. Итак, прямо сейчас я говорю вам: перестаньте сдерживаться. Так будет правильнее. Не сдерживайте больше слезы. Пусть они текут. Пусть нахлынет все разом. И течет, течет, течет. Теперь у вас есть возможность выразить все, чему вы сопротивлялись всю жизнь…" И мы это сделали. Я удивился самому себе. Мне и в голову не приходило, сколько боли накопилось внутри за всю мою жизнь. Я думал, что давно справился со всем этим. Мне казалось, что я могу справляться с собой. Однако здесь и сейчас, в самой середине модулирующей тренировки, из меня извергся водоворот слез и ярости. Он излился подобно темной маслянистой крови, захлестнувшей гнездо волочащихся деревьев. Все пропиталось, залилось, погрузилось и в конечном итоге утонуло во все-затопляющей трясине. Звуки высвобождающейся энергии, боли, скорби, безумия, должно быть, напоминали то, что слышалось в Дахау.
Но на этом упражнение не закончилось, далеко не закончилось. Одного за другим, по мере того как проходил пик эмоций, нас уводили в большую пустую комнату и, вручив дубинку, подводили к огромному, возвышающемуся над человеком манекену. Сначала я почувствовал себя глупо и смутился, но манекен начал говорить. Он лишь отдаленно напоминал живого человека: артикуляция не совпадала с тем, что он произносил грубым голосом. Но потом он начал говорить ужасные вещи, произносить ужасные слова. Он говорил сразу и мужским и женским голосом, этот глас сразу всех людей в мире произносил самые непереносимые слова, которые когда-либо я слышал: «Ты недостаточно хорош. Ты маленького роста. Ты недостаточно сильный. Ты некрасивый. В тебе нет талантов. Ты недостаточно умен». И тогда я поднял дубинку и стал бить, лупить, охаживать его. Я нападал, словно рехнувшийся, настолько осатанев от ярости, что даже не осознавал, чем занимаюсь. Мой мозг находился где-то в другом месте, а все, что осталось, было чисто физической вспышкой единственного чувства, которое я испытывал, – желания убить. И я лупил по манекену, пока он, всхлипывая, не повалился на пол, и я тоже опустился на пол, всхлипывающий, обессиленный, выжатый, беспомощно ползающий. Следующее, что я запомнил, – как мне помогли подняться на ноги и мягко подтолкнули к другому этапу упражнения, бесцельному хождению по кругу, как в стаде. Всех, кто прекращал буйствовать, безумствовать, изгонять нечистую силу – называйте это как хотите, – отправляли ходить по кругу и избавляться от этого, оставляли каждого наедине с собой парить в розовом бездумном блаженстве, отсутствующе бродить, подобно сумасшедшим в бедламе. Кружить до тех пор, пока мы опять не обретали свое вербальное "я" в той степени, чтобы беспомощно улыбнуться сквозь еще текущие по щекам слезы и потом, каким-то образом, снова прийти в себя, но уже ощущать себя по-другому: изменившимся, трансформированным.
Позже, гораздо позже, когда эта часть процесса закончилась и мы почувствовали себя очистившимися, цельными и приятно новыми и пустыми, я спросил Формана: «Что теперь будет?» – Что будет теперь? – переспросил он. – Теперь вы начнете накапливать новые проблемы. Только на этот раз, поскольку вы стали больше, то и проблемы будут больше, а справившись с ними, вы подготовите себя к новому набору проблем, еще более сложных.
– И так без конца? – подавленно ужаснулся я.
– Нет, почему же, конец будет, – сказал он.
– О, это хорошо – и когда же я его достигну?
– Когда умрешь, – сообщил Форман.
И все рассмеялись. Даже я. Шутка предназначалась не только мне – всем сразу Но он был прав. Это никогда не кончается, а просто продолжается, продолжается и продолжается. И это огорчало и злило больше всего – не важно, сколько конов ты выиграешь, все равно жизненная игра заканчивалась, когда тушили свет. Его выражение, не мое.