– А… что это?
Он оборачивается. На две ступени выше книжника сидит Мона и показывает куда-то в море. У линии горизонта, где граница между небом и водой размыта серостью дождя, блуждают великаны. Их много, кажется, что несколько десятков. Тусклые и нечеткие, будто сотканные из тумана. Их длинные ноги по колено погружены в море. Головы почти упираются в облака. Великаны тяжело рассекают воду. Из их шагов рождается прилив.
– Просто великаны из тумана.
– Ты так говоришь, как будто это все объясняет.
– Не всегда для того, что ты видишь, есть комментарий. Иногда все, что ты знаешь – это то, что у тебя перед глазами. Что ты видишь?
– Великанов, которые будто бы сделаны из тумана.
– Мне нечего добавить к этому. Я знаю не больше.
Великаны переваливаются с ноги на ногу, встают на цыпочки, разводят руками облака и заглядывают в небо.
– А что они делают?
– Скорее всего, ищут потерявшуюся Луну. Или просто маются, потому что не знают, как с удовольствием и пользой провести время, если ты такой большой.
– Опять шутишь? Раньше я не замечала такого.
– Мне хорошо. Здесь тихо и спокойно. Можно отдохнуть после дороги. Через пару часов фон Силин приплывет на лодке и даст нам свежепойманную рыбу. Мы приготовим ее на огне, а не будем есть в очередной раз консервы. Вот и все. А еще я придумал для тебя имя.
Достойные вопросы философии
Вот темы достойные философских изысканий после того, как все закончилось:
Вращается ли все еще планета? После того как все закончилось, времена года и климат стали такими же непостоянными, как огонь в очаге. Вызывает большие вопросы, продолжает ли Земля вращение, сохранила ли она свою сферическую форму, и, вообще, продолжает ли она существовать.
Подвопрос к вопросу о вращении планеты, предположение о природе мира: можем ли мы допустить, что этот мир – неудачный вариант настоящего? Настоящий продолжает существовать, в нем ничего не закончилось, он по-прежнему вращается, а этот неудачный вариант, черновик, бракованная копия тонет, исчезает и рассыпается.
Какова форма Вселенной? Предлагаются варианты с формой капли, лужи, перевернутой четырехугольной пирамиды, тессеракта и случайно разбитой во время супружеской ссоры чашки, в тот самый момент, когда она уже столкнулась с полом, но еще не разлетелась на куски и замерла в позиции, когда видна каждая трещина.
Вопрос об изначальном состоянии мира, до того как все закончилось. Правда ли, что в это блаженное время дьявол ступал босыми ногами по росе, а бог курил сигареты одну за одной, записывал в бессонном бреду исходный код будущего мира и смотрел, как новорожденное солнце тонет в черной пропасти горизонта?
Можно ли считать закрытым спор о возможности свободы воли? Раз детерминизм выпал из уравнения и уступил свое место неопределенности даже на физическом уровне, свобода кажется неотменимой.
Совмещение вопросов о природе мира и существовании свободы воли: возможно ли, что вопрос о подлинности и неподлинности мира не имеет смысла, если допустить, что никакого единого мира нет, а есть совокупности миров, которые создаются по свободной воле мыслящего (а может быть и нет) существа и/или не существа? Эти миры могут существовать как в сознании, так и в пространстве. Покинув город, можно покинуть один мир и вступить в другой, созданный роем пчел вокруг улья, висящего на дорожном знаке пешеходного перехода. У людей и, говоря шире, у живой материи нет монополии на сотворение и структурирование миров.
Может ли созданный одной сущностью мир погибнуть и стать материалом для производства иного мира другой сущностью? И что из этого получится? Может ли однажды погибнувший мир быть воссоздан обратно и будет ли он тем же самым?
Что может быть еще потеряно? Известно, что лишиться можно любви, молодости, памяти. Для этого даже не обязательно оказаться ночью сезона дождей вне дома. Все они будут утрачены, стоит лишь прожить достаточно лет. В этом есть своя прелесть. Красота заснувших машин, ломающегося мира и меркнущих людей. Жаль, что вопросы эстетики перестали быть актуальными.
Что значит прошлое для личности и, широко говоря, для мира? Действительно ли оно может быть той спасительной ветвью, за которую можно ухватиться, чтобы вытащить себя из водоворота здесь-и-сейчас. Стоит ли отнести это не только к людям, но и к местам, артефактам и ландшафтам?
Подвопрос к вопросу о прошлом и личности: является ли история, рассказ от прошлого к настоящему, способом создать мир? Соответственно, рассказанная история несет в себе образ, правила и границы новорожденного мира, который примет форму героической индивидуальности, трагической оставленности банки с засохшей краской, спокойного разложения пустого города и так далее, в зависимости от того, чья история ляжет в основу. Что также становится подвопросом к вопросу о природе мира и свободы воли: возможно ли, что существование нескольких миров одновременно не обязательно, достаточно просто после окончания одного мира из его обломков создать другой, точно так же, как одна история разбирается и собирается в другую.