Для возвращения к железной дороге есть другой путь, не тот, которым они шли с Май. Книжнику еще предстоит привыкнуть, что никакого «они» больше нет. Одна из линий транспортной развязки выводит его прямо к лежащему под насыпью поезду. Остаток дня книжник тратит на обыск тех вагонов, которые не затронул огонь. Находок мало, но все полезные. Немного еды, два набора первой помощи, пара пустых бутылок и тележка для сумки. Бутылки он оставляет на рельсах, пока продолжает поиски. Ленивый дождь понемногу заполняет их водой. К вечеру книжник добирается до головного вагона. Кабина машиниста пуста, будто в ней никого и не было. Книжник уже готовит место для сна, когда видит непривычный блеск на рельсах. Он выбирается из кабины и поднимает голову. На сером полотне неба алеет рана. Из нее на землю проливается закатный свет.
Вдоль железной дороги есть пустые станции и нерабочие трансформаторные будки. В них книжник ночует и отдыхает. Путь до станции, которую время и непогода лишили названия, занимает шесть дней, в течение которых не происходит почти ничего. Книжник шагает, пока не начинает спотыкаться от усталости. Засыпает, просыпается и продолжает путь.
У входа в старинное здание лежат проржавевшие и искореженные буквы. Наконец, он на месте. На станции книжник вдоволь напивается воды из колонки и отлеживается пару дней. За это время его руки наконец перестают пахнуть лимонами. В один из вечеров книжник находит в кармане смятый листок бумаги. Неровная надпись гласит, что в ближайшем будущем его ожидает внезапная потеря.
Когда книжник бывал на этой станции раньше, ему не удавалось открыть кладовку, запертую на большой навесной замок. В этот раз он ломается после первого же удара. Внутри не находится ничего интересного. Только пара пустых ведер, швабра с истлевшей тряпкой, моток веревки и нескольких банок с высохшей краской.
Книжник смотрит на ветрогенератор, который пытался починить вместе с Май. Лопасти медленно вращаются на ветру. Сверившись с картой, он идет дорогой, которой они проходили, когда искали станцию обслуживания. Пока добирается до нужного места, его желудок стонет в голодном отчаянии. Книжник останавливается там, где когда-то упал в овраг. Веревка из кладовки затягивается узлом на стволе ближайшего дерева. Для проверки книжник дергает за веревку так сильно, как может. Скинув конец веревки в овраг, он спускается, стараясь не смотреть туда, где в короне золотисто-кровавой листвы клубится туман.
Уже на полпути он слышит голос со дна провала. Не глядя машет Владимиру и продолжает спуск. До земли длины веревки не хватает совсем немного. Пальцы разжимаются, книжник скатывается по склону и падает на мягкий ковер из палой листвы. Пока он отряхивается и готовит ответ на вопрос «вы не видели мою жену?», к нему подходит Владимир. Он не один. За его плечом появляется женский силуэт. Их обоих можно принять за галлюцинации, потому что они кажутся чуть прозрачными. Сквозь его одежду и лицо проглядывают стены магазина, а через нее просвечивает ствол дерева и уголок аппарата с газировкой.
– Здравствуйте! Что за дело привело вас к нам? Ох… Я Владимир, а это моя жена Мария. Вы кого-то ищете здесь?
Книжник пожимает протянутую руку. На ощупь ладонь плотная, но почти невесомая. Силуэт за спиной Владимира приближается и книжник видит, кого этот несчастный представляет как свою жену. Каштановые волосы до плеч, чуть смуглая кожа, пружинистая походка. Он уже встречал ее, только когда она была старше и под другим именем. Без рака, спрятанного в грудной клетке, Тоува выглядит совсем иначе. Восставшая из мертвых улыбается и протягивает ладонь. Книжник пожимает ее и тоже почти не чувствует веса руки.
– Хотите газировки? Я знаю одну уловку, чтобы вы могли получить стаканчик. Вам с каким вкусом? – голос Владимира, кажется, сам пузырится от радости.
– Вишню, пожалуйста.
– Одну минуту. Ты хочешь, милая?
– Нет, спасибо. Поспеши угостить нашего гостя, – Мария-Тоува улыбается.
Когда Владимир уходит к автомату с газировкой, она продолжает:
– Так странно видеть вас здесь. Не помню, когда к нам приходили гости в последний раз.
– Ты… жива?
Мария-Тоува смотрит на него с той же мягкой улыбкой, которая не сходит с ее лица уже несколько минут.
– Конечно. Если я и мертва, то мне не сказали об этом… А мы встречались раньше? Мне казалось, что «ты» говорят тем, с кем знакомы.
– Простите. Кажется, я обознался.
Мария-Тоува оборачивается и смотрит на мужа. Он опускает монету на веревочке в автомат.
– А мы и правда ведь знакомы, книжник. Помнишь? – ее голос становится чуть ниже – Я искала совсем не то, что было нужно. Другое, самое главное, было всегда рядом.