i n t r o
Мне часто снятся дороги. Старые, разбитые, выложенные древними каменными плитами; дороги, вымощенные брусчаткой, хайвэи без начала и конца; ленты серпантина, бегущие вдоль фьордов. Они всегда приводят меня в одно и то же место: город с поэтичным названием Роза Ветров. Здесь и правда все время дует ветер: он приносит с собой запах наступающей весны, аромат мокрой от дождя мостовой, пряностей, свечного воска и горячего вина. В этом городе так хочется остаться навсегда. Часы на старой, почерневшей от времени башне начинают отбивать полдень, и над крышами домов разносится колокольный звон. Я сверяюсь с карманными часами и продолжаю свой путь по улочкам города.
Кто я? Куда я иду и зачем?
Я не могу вспомнить. На ум приходит слишком много ответов, которые ничего не объясняют. Я просто знаю: надо идти, хоть я и не понимаю, с какой целью. Неудобные ботинки натерли ноги, страшно хочется есть. Я чувствую себя одинокой и несчастной, мне так надоел этот чертов бессмысленный путь.
«Подари мне покой, Роза Ветров», — шепчу я в надежде, что душа города услышит меня, — я так устала».
Иногда мне кажется, что я застряла в этом сне. Я снюсь сама себе, я затерялась в зеркальном лабиринте ночного кошмара, который будет повторяться до бесконечности, распадаясь тысячами отражений-двойников. И все, чего я добилась — лишь пепел страниц моих сожженных дневников.
Дороги жестоки. Они дают мне надежду, что я смогу найти обходной путь и выйти за границы зачарованного круга. Но раз за разом они возвращают меня в прекрасный проклятый город. Его улицы наделены изощренным, циничным разумом, они петляют, изворачиваются под немыслимыми углами, то сужаются, то расширяются, как проспекты, падают в никуда и уходят под землю.
Я брожу по ним, задаваясь глупыми вопросами.
Снова и снова.
e p i s o d e 1
Я бросила взгляд в окно: серебристо-фиолетовые росчерки молний застыли на вечернем небе, озаряя его зловещим светом. Молнии не исчезали уже третью неделю, они просто были, необъяснимые и по-своему прекрасные. Маги твердили о проблемах с Сердцем Мира: слишком уж частыми стали колебания напряжения энергии Искры; ученые предупреждали о возможном появлении разломов и трещин между пространствами.
Никто не мог объяснить феномен молний.
Мы просто жили в блаженном неведении, в атмосфере надвигающейся катастрофы. Службы спасения по нескольку раз в день присылали смс «Осторожно, сезон гроз!», интернет бурлил, планета неслась сквозь пространство и время.
А я постоянно мерзла. В Лиссабоне шел дождь; добавьте к этому пронизывающий ветер и чудовищную сырость, и вы получите совершенно убийственное сочетание. В таких условиях выживала только плесень.
Моя кровь превратилась в чай; я пила его литрами, чтобы согреться.
Вспомнив, что обещала поговорить с родителями, я плюхнулась на кровать, включила ноутбук и позвонила им по скайпу.
— Асгерд, как ты там? — спросила мама. На ней был пушистый розовый халат, а на голове — тюрбан из полотенца. Видимо, только вышла из душа. Папа на секунду заглянул в кадр, и, нахмурившись, пробормотал «привет-привет».
— Так себе, — честно ответила я.
На меня снова накатило: я чувствовала себя ничтожеством и не знала, как рассказать об этом родителям.
— Съемки уже начались? — отец сел рядом с мамой и сцепил руки в замок.
— Ага. Уже неделю снимаем. Все хорошо.
— Ну так это же прекрасно! Шикарно, да? Ты такая молодец, просто супер! — матушка подалась вперед. Она словно пыталась оказаться по ту сторону экрана и телепортироваться ко мне.
— Да, неплохо, наверное.
Я не ощущала удовлетворения от работы. Синдром самозванца настиг меня в своем самом каноничном проявлении.
Год назад мы с друзьями сняли экспериментальный сериал (всего пять эпизодов, только техника, никакой магии), и он внезапно стал феноменом интернета. JINX (крупный стриминговый сервис) предложил нам снять второй сезон и даже выделил бюджет и утвердил настоящего режиссера. Миллионерами мы, конечно, не стали, зато получили больше творческой свободы.
К началу съемок второго сезона я пребывала в совершенно подавленном состоянии, казалось, даже красота Лиссабона на меня не действовала. Я мало спала и в основном работала, чтобы отвлечься.