Это случилось в выпускном классе: я готовилась к экзаменам в школе и вступительным в Городской Университет Нью-Йорка (мама настаивала, чтобы я получила престижное образование). Я была на последнем издыхании от усталости. Однако, воображение работало на полную катушку, и я решила по привычке спрятаться от угнетающей реальности в своих выдуманных мирах. Так и появился тот проклятый рассказ. Меня еле откачали, я вложила слишком много магии в слова. Ну кто бы мог подумать, а?..
Я написала сообщение Рейн и спросила, не хочет ли она составить мне компанию. Но она предпочла никуда не ходить и в кои-то веки выспаться. Мои друзья София и Сэм ушли тусоваться в Байру-Алту со съемочной группой Рейн. Я могла бы прогуляться, а потом присоединиться к ним. Или нет.
Я взяла рюкзак, телефон, и, наконец, выбралась из своего номера. В коридоре я столкнулась с Илмари, он как раз закрывал дверь. Илмари работал в жутко пафосном и уважаемом медиа-холдинге и снимал документальный фильм о современном инди-кино: мы стали его первыми подопытными. Илмари планировал провести с нами три недели, погрузиться в работу съемочной группы, а потом улететь в Нью-Йорк. Я его немного побаивалась: он был чертовски привлекательным и очень умным, я рядом с ним чувствовала себя подавленной, а расслабиться могла только после пинты-другой.
— Привет, — улыбнулся Илмари, — крутые очки.
— Привет. Спасибо, — я ответила ему хоть и нервной, но все же теплой улыбкой.
Мы зашагали к лифту. Илмари кутался в безразмерный черный свитер и объемный шарф в шотландскую клетку. Образ Илмари казался совершенно обыденным, и в то же время вызывал навязчивые ассоциации с картинами прерафаэлитов, байроническими героями и вампирами, которые томились в своих сырых неуютных склепах и ломали голову над экзистенциальными вопросами. Длинные вьющиеся волосы, льдисто-серые глаза, странный финский акцент.
— У тебя, эм, уже есть планы на вечер? — спросил Илмари.
— Ну как сказать, я собиралась бродить и фотографировать. Так и не успела взглянуть на город. А у тебя?
— Да тоже самое, думал пройтись по набережной, люблю я это место… Устрою экскурсию, если хочешь, — предложил он.
— Почему бы и нет, — я согласилась прежде, чем успела ощутить неловкость.
Мы не так уж много общались, но чувство некой «северной солидарности» сближало. Илмари раньше жил в Хельсинки, а потом учился в том же университете, что и я. Он очень тепло отзывался о первом сезоне «Долины духов» — собственно, поэтому Илмари и включил нас в свою документалку.
Отель стоял прямо на краю площади Реставраторов (португальское название казалось совершенно непроизносимым — «Рес-тау-ро-до-реш», с ума сойти можно!), на пересечении с Авенида де Либердад. Мы прошли площадь насквозь и оказались на другой — красивой и нарядной площади Россиу, откуда открывался вид на замок (Сау Жоржи) и лифт, соединяющий несколько улиц (Санта Жушта). Вены и Артерии ползли по тротуарам, оплетая деревья и фасады домов, фонари и вывески. Пульсирующий неоново-голубой отсвет разбрасывал по миру свои искрящиеся блики. Такова реальность — Вены и Артерии не спрячешь, это щупальца, оголенные нервы планеты, без которых невозможна жизнь.
— Видишь, чуть выше лифта, развалины церкви? Там монастырь Ду Карму. Жутко атмосферное место! Внутри археологический музей. — Илмари махнул рукой в сторону холма. — Помню, как бродил среди полуразрушенных стен, лил дождь, а какой-то дядька играл песню Besame Mucho на гармони. Душераздирающе. Я чувствовал себя персонажем мрачной истории о призраках.
— Максимум готики, — я остановилась, чтобы сфотографировать панораму. — Звучит здорово, обязательно туда схожу. А сколько раз ты уже бывал в Португалии?
— Раз пять точно. Кстати, почему ты решила перенести место действия «Долины духов» именно в Лиссабон?
— Не помню уже. Мне попались фотографии в сети, город показался красивым, и что самое интересное, я почти ничего о нем не знала. Совершенно небанальная локация. Особенно для британского детектива Мартина Мэйва. Ну, я и решила — пусть помучается, тайны его поразгадывает. Поболтает на скверном португальском.