— Замерзла.
— Тогда пошли, — он улыбнулся и поманил меня за собой.
Мы забрались в трейлер и попали в другой мир: внутри было шумно и тепло. Ребята болтали и смеялись, обсуждая приключения на съемочной площадке. Илмари налил кофе из термоса, добавил молока и протянул мне стаканчик. Себе он сделал простой американо. Мы устроились у входа на складных стульях, прямо с видом на лес. Внутри места все равно не осталось.
— Напиток богов, — вынесла вердикт я.
— Я старался, — в голосе Илмари прозвучала искренняя гордость, как будто этот кофе вырастил, перемолол, а потом сварил именно он.
— Как будто снова в походе, — я поудобнее устроилась в кресле, — мы с родителями брали в аренду домик на колесах и катались по Норвегии. Ночевали в кемпингах, или у бабушкиных родственников.
— У нас был коттедж на берегу озера и сосед-водяной. Однажды он пытался украсть мой велик.
— Зачем ему?!
— Без понятия, он так и не признался. Обругал нас с братом и скрылся в глубине. Честно говоря, в том озере я больше не купался.
— Я бы тоже не рискнула, — я поежилась, — в детстве я очень боялась закрытых водоемов и поэтому никогда не ходила в бассейн. Думала, меня может утащить на дно какая-нибудь хтоническая тварь.
— А я боялся инопланетян.
— Серьезно?
— Да, абсолютно, что меня похитят и будут ставить надо мной опыты. Фобия прошла, когда я начал смотреть «Архивы Ковена» лет в одиннадцать.
— Интересно, у этих фобий есть научное название?
— Скорее всего, давай погуглим?
Илмари достал телефон и начал пробовать различные поисковые запросы.
— Вот, например, — прочитал он, — лимнофобия — боязнь озер и того, что таится под поверхностью воды. Батофобия — навязчивый страх глубины. А вот и твой случай: боязнь бассейнов, нататорофобия — от латинского natator, пловец.
— А про страх пришельцев что говорят?
— Не поверишь, это уфофобия, — усмехнулся Илмари.
— Почему-то раньше мне не приходило в голову загуглить свой страх.
— Да и мне. Вроде бы он прошел, ну и черт с ним. И так проблем с психикой хватало.
Я кивнула, потом инстинктивно достала из кармана телефон, чтобы проверить твиттер. Пробежалась глазами по ленте: она гудела от обсуждений свежей новости.
Илмари чуть склонился ко мне и заинтересованно спросил:
— Что там, что там?
— Алекс Дэй мертв, — удивленно сказала я и ткнула по первой попавшейся ссылке.
Утром 23 марта в своей квартире на Манхэттене был найден мертвым легендарный художник-комиксист Алекс Дэй (39), автор знаменитого цикла «Осколки магии» и «Вечное волшебство». Полиция обнаружила следы насильственной смерти. Детали уточняются. Расследованием убийства займется отделение полиции Нью-Йорка и Международный Ковен. Церемония прощания запланирована на 29 марта.
От сухости изложения запершило в горле.
— Кошмар какой, — ужаснулся Илмари, — даже в голове не укладывается, я совсем недавно общался с ним на пресс-конференции, даже бесплатный экземпляр седьмого тома получил. Спокойный, интеллигентный парень, кому понадобилось его убивать… — растерянно прибавил он.
Меня пугала смерть. Наверное, поэтому я часто писала о ней, пытаясь постичь ее природу. Иногда меня охватывал панический страх смерти. Когда я пила кофе, или чистила зубы. Я боялась представлять, что будет дальше. Я исчезну? Что останется от моего я? От этого единственного фрагмента, связывающего меня с остальным миром. Я представляла спокойное и равнодушное ничто и мне хотелось плакать. Я не хотела исчезать.
Я не была знакома с Алексом лично, но собиралась написать ему, предложить сотрудничество. А тут, внезапно, Алекса нашли мертвым. Эти факты моментально сложились в зловещий паззл у меня в голове, добавив пару килограммов к утренней дозе тревожности.
Боязнь бассейнов — полная хрень. Во мне слишком много страхов, иногда кажется, что я — один сплошной страх. Мы с терапевтом разматываем один, а на его месте тут же вырастает новый. Иногда мне кажется, что я никогда ничего не изменю. Я всегда буду такой. Скованной. Испуганной. Неспособной жить. Ох, как же мне хотелось ощутить отвращение к себе, погрузиться в него, словно в кипящую смолу.