Инто очутился за барьером, в котором всё ещё не было его имени. Фэйми долго стояла, не выпуская руки мальчика. Она не знала, как попрощаться. Смерть Лури сковала всех молчанием, в котором не хотелось радоваться, но и плакать было глупо. Макао и Аргус отправились к Гёльфену. Осталась только Эрри. Притихшая и понурая.
Фэйми гуляла по Поддонью. Утерянному и вновь обретённому. Сейчас бы сорваться и побежать домой. К маме и папе, к сестрёнке, к бабушке, к привычной беззаботной жизни. Но отчаянье душило, и девочка молча брела по высокой траве, глядя, как в розовом небе кружатся облака из одуванчиков, как рассказывает чужие секреты шепчущее дерево, как шумит где-то вдалеке водопад слёз, в который летят, срываясь со щёк Фэйми, жгучие капельки.
— Так нельзя, — сказала она наконец. — Это неправильно! Как они могли забрать его?!
Трава под ней ощетинилась. Листья превратились в ножи, и выхухоль на плече испуганно пискнула.
— Я должна его вернуть. Я должна вернуть его. Я же могу видеть изнанку мира, значит, я и Лури смогу в ней отыскать!
— Ты с ума сошла! — заверещала Эрри. — Даже не думай об этом! Это нарушит закон чёрных духов, и они нашлют на тебя все проклятия, какие смогут! Нельзя отбирать то, что принадлежит тьме! И тебе нечего предложить взамен!
— Не для того мы столько пережили, — сказала Фэйми. — Останься и подожди меня здесь. Я пойду за ним. Я уже решилась.
— Не смей! Я укушу тебя! Укушу! Духи не оставят тебя в покое! Они будут преследовать тебя во всех мирах!
Но Фэйми уже не слышала писк бегавшей кругами Эрри. Ладони, прижатые к груди, сделались тёплыми, почти горячими.
— Это моё заветное желание, — сказала Фэйми.
Зелёный хиго заблестел, отражаясь в её глазах, и наполнил бликами капли слёз, застывшие на ресницах.
— Веди!
Огонёк сорвался с места, подвижный, как ящерка. Фэйми побежала за ним, через густую траву и синие колокольчики печали, через семейные древа и ковёр красных роз — к мерцающему зеву Витков. Эрри так и осталась сидеть, вытянув лапки, из которых выскользнула штанина девочки.
Пещера проглотила силуэт Фэйми и закружилась, завертелась, отмеряя шаги, искажая пласты пространства. Тени засуетились, замаячили, потянулись к огоньку, но Фэйми не видела их. Она неслась вперёд, одержимая одной только целью, и её хиго стал отчаянно красным. Он раскалился, а сущности, касавшиеся его, одёргивали обожжённые руки.
Впереди появился колодец тьмы. Фэйми нырнула в него, не раздумывая. Яркий свет хиго вёл её через отчаяние душ и грешные воды, сквозь скопища алчущих духов и порталы. К одному единственному, застывшему в плену безмолвия существу. Фэйми не видела Лури, но она знала, что он там, и запустила обе руки в вязкую жижу. Кровь закапала по её локтям, будто она вонзила пальцы в чьё-то распоротое брюхо. Духи зашевелились, пространство дрогнуло. Фэйми рванула на себя сгусток, выдрала его из заключения и бросилась обратно, не помня себя от страха. Со всех сторон к ней потянулась тьма.
— Отдай! Отдай! Отдай его! — голосили духи.
— Не отдам! — выпалила Фэйми и, зажмурившись, прорвалась через лес переплетённых рук.
Она пробила в них брешь своим ярким хиго. Духи отшатывались от света, растекались, рвались на полосы, расползались, как старая ткань. Фэйми оттолкнулась и прыгнула, приземлившись уже в Витках. Под светом голубых гирлянд комок у неё на груди начал оживать. Он обретал форму, расширялся и вытягивался. Вот уже появились отростки-лапы. А вот голова. А вот два испуганных белых шарика — выпученные глаза испуганного Лури.
— Ты рехнулась, девочка! — завопил он, вырываясь. — Верни меня на место!
— Да поздно уже! — расхохоталась Фэйми, обнимая лиса. — Уже поздно, так что держись крепче! И не говори ничего Аргусу, ладно? Скажи, что духи тебя отпустили.
— Сумасшедшая девчонка! — дурным голосом вопил лис. — Мало того, что хозяин порушил все барьеры на пути к тьме, так теперь ты ещё и духов разозлила!
— Они за мной не угонятся, Лури!
Фэйми тяжело дышала, крепко держа драгоценную ношу. И вот появился выход в Поддонье. Знакомое золотисто-розовое марево и целое полчище разноцветных бабочек, вылетевшее из ушей девочки. Эрри запрыгала, как суслик, завидев беглецов. Её смешная мордочка мелькала в море травы. Фэйми рухнула на спину в цветы и расхохоталась ещё сильней, глядя на небо, местами пушистое от семян одуванчиков, закрученных в вихри ветром судьбы. Яркие лютики вспыхивали то тут, то там словно звёзды в душистой травяной ночи.
Лури лизнул Фэйми, потом обслюнявил выхухоль, положил голову на грудь девочки и смотрел как голубая божья коровка забирается по стебельку и взлетает в небо. Бабочки заполнили всё вокруг. Чёрные и серые мешались с перламутровыми и прозрачными. Было тихо и спокойно, как на дне глубокого озера.