– Ух-ты.
Это все, на что меня хватило? Безэмоциональное «ух-ты»? Будто провернуть аналогичное на раз плюнуть.
– А ты бывал в цирке, Айра?
– Эм, да… Дедушка водил меня однажды. Я тогда еще маленьким был и впитывал информацию, как губка. Все такое шумное, играющее и святящееся. Клоуны в смешных нарядах, дрессировщики тигров и гарцующие по арене лошади, летающие под куполом акробаты, гимнасты, виртуозные мастера-жонглеры и атлеты – они воспринимались с эмоциональным бумом, подобно запуску фейерверков.
– Как интересно! А меня родители все время заставляли учиться. Грызла гранит науки до зубной боли, кроме учебников ничего не видя. Я лишь читала про «Cirque du Soleil» и о фантастических постановках, которые разыгрывались по всему миру. Всегда мечтала их посетить.
– Это они отказались от участия животных?
– Да! Здорово, не правда ли?
– Я тоже считаю использование животных в цирке недопустимым. Когда на сцене появлялись мишки на мотоцикле, восторг от предыдущего выступления, где была карнавальная музыка и танцы, сменялся грустью. Давно пора прикрыть лавочку или издать соответствующий закон, как сделали в Нью-Джерси.
– Хорошо, что они решили пойти иным путем.
– Мишкам теперь не надо никуда ехать.
– Айра, а ты бы хотел поучаствовать в цирке?
– Ни за что. Адекватный зритель смекнет, что ему показывают замученных зверей. А сколько было несчастных случаев? Например, тигр нападал на дрессировщика. Из-за чего, спрашивается, это было допущено? Неопытность дрессировщика? Это следствие длительных пыток, приводящее к тому, что воля животного ломалась. Итог – накопившаяся злоба выплескивается. Безумие, возникающее, когда терять больше нечего. Я не хочу быть ни ее прародителем, ни ее приверженцем. Но большее безумие – сторонники, заступающиеся, как они говорят, за наши «культурные ценности». В самой что ни на есть жестокости они видят что-то значимое. Варварство.
– Ох, Айра, я и не догадывалась…
Сжатые кулаки, учащенное сердцебиение, потливость. Проснулся вулкан, сотрясая атмосферу. Каким образом была допущена такая оплошность? Моя третьесортная позиция, мои третьесортные убеждения не должны быть внедрены в общество. Рот под замком, ключ выброшен. Оттуда ничто не вырвется. Но…
Но почему было так приятно сломать его?
– П-простите, меня занесло…
– Нет-нет! Я рада, что ты поделился со мной. И спасибо, что открыл мне глаза! Раньше я и не задумывалась об этом. Раз так обстоят дела, то срочно прибегнем к мерам. Начнем борьбу! Рядовая Окуяма Умако готова нести службу!
Она по-детски улыбается и неумело отдает честь. Мило. Милейший человек. Этим она мне и нравится, – живая и активная, как ребенок.
– Я не набираю армию для революции!
– Достаточно маленького огонька, чтобы предать огню всю хибару.
– Мы что, по-вашему, в избушках живем?!
– Легко и современную квартиру спалить. Ума много не потребуется.
– Автор решил переписать сюжет? Главный герой вместо того, чтобы искать пропавшего родителя, становится королем мятежников? О! А в финальной битве на крыше протагонист сталкивается с заклятым врагом, который оказывается его матерью!
Я замолчал и встал вполоборота, чтобы учительница Окуяма не видела меня, не видела это печальное зрелище. Стыдно. Как сам не в себе. Словно выстрелил из неисправного ружья.
– Маленькое недопонимание… Я подразумевала «Cirque du Soleil», Айра. Хотел бы ты примкнуть к его замечательной труппе?
Ниспадающая лучезарная улыбка. Как ни в чем не бывало.
Невежливо будет прервать разговор. Но сделал бы с удовольствием, если передо мной стоял кто-нибудь другой. Учительница Окуяма – единственный положительный персонаж басни.
Чертов звонок никак не прозвонит!
– Кхм. Хм. В теории да. Нет, навряд ли…
– Пофантазируй! Представь, что у тебя есть золотой билетик.
– Завладев редким артефактом, я бы воспользовался им как-то иначе. Зрители – волки, жаждущие, как хлеба, так и зрелищ. Не желаю рисковать своей жизнью, развлекая толпу.