Азанагами забрала миску, чуть не выронив ее.
– Точно! Куда же… Нашла! Ай! – Она потирала шишку.
– Что это?
– Багульник. Его еще называют «болотной одурью», п-потому что… он ядовитый.
– Ты собралась меня травить?!
– В каком-то смысле…
– Может по старинке? Кулон-маятник и карта.
– У-у-у, раз я маленькая, то не умею обращаться с токсичными, несущими кучу побочных эффектов, и противопоказанными для беременных травами?!
– …
– А вот и да! Умею-умею! Если кровь послужит мостом, то это – незаменимое с-средство для ясновидения… Н-не думай, что ради тебя я трачу ценные ингредиенты!
Убрать нововведение! Оно портит совершенное.
– Пучок заалеет, я задую его, и н-начнется тление. Дыши не спеша, аромат резкий, голова может закружиться. Возьмемся за руки! Н-не отпускай… Сконцентрируйся на том, кого хочешь увидеть.
– Так, а как… это все…
Опьяняющее благовоние заволокло Азанагами. Вдох сжал легкие, запутав в мыслях и дыме. Острота в горле. Налитое свинцом тело.
«Ничто от тебя не скроется, ибо всевидящее. Зришь в корень, ибо светило души. Найди. Найди. Дай увидеть невидимое».
Словно ее голос повзрослел. Неуловимый образ. Неизбежная обязанность: наблюдать за ней, потому что она наблюдает за мной. Или это я наблюдаю за самим собой?
…
Неужели мне покажут тебя? Да, мама. Расколотая семья станет монолитом. Представляю, как зовешь завтракать и собираешь в школу, как вместе мы готовим ужин и моем посуду; как ругаешь за гуляния до поздней ночи, как поддерживаешь в нелегкую минуту; как вяжешь шарф мне на день рождения и как ты, я и папа задуваем праздничный торт.
Потерпи, я скоро.
* * *
Впившись ногтями, Азанагами сжимала мою руку, словно свисала с обрыва.
Ей страшно? В чем дело? И почему пахнет серой?
– Азанагами?
– …
Не спрашивая разрешения, я открыл глаза.
Обескураженность.
Зона красной засухи. Безжизненно даже для самой Аризоны. Скалистое плато растелилось на километры без какой-либо флоры или фауны. В медном облачном щите поблескивали молнии. В какую точку мира нас забросило? Жирный знак вопроса.
– Где мы?
– Где н-нас не должно быть…
…
Дрожь. Вибрации, какие бывают при вбивании свай. Выросла тень, затмив нас.
– Ха-а… С прибытием!
Чешуйчатый покров, драконоподобное строение и желтоватое брюшко. Существо с мордочкой, как у ежа. По всей спине и макушке торчали вьющиеся иглы, отливающие золотом.
– И что же я вижу? – Оно встало на дыбы, демонстрируя огромный рост и худобу. – Астральные тела. Проводник и пассажир. Что вы забыли? Лишь воины допускаются в армию Черного полководца.
– Это какая-то ошибка… То есть… Я ищу маму.
– Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха! Родителей любят издалека. – Ползя на животе, рептилия ходила вокруг нас. – Невежеством приведенные, вас же и погубит. На этой станции вы незаконно сошли. Я Чагрин, нарушавших рубежи Пекельного царства карающий. Ха-а…
– Азанагами, уходим. Срочно, – тихо, но с нажимом произнес я. – Скажи хоть что-нибудь, эй.
– Я н-ничего не могу… – Сжавшись, она смотрела себе под ноги.
– Ибо без разрешения никто не уходит! – величественно провозгласил Чагрин.
– Мы тут случайно!
– И будут бить отчаянно. Дисциплинарное взыскание, чтобы впредь брать на себя ответственность за поступки.
Чагрина что-то привлекло. Он фокусировался, подробно разглядывая то, что окружало меня. Поскоблив, поверхность, как голограмма, визуализировалась.
– Барьер?
Змеиный хвост опутал Азанагами и преподнес своему хозяину.
– А тебя не защищает… Вы оба занятные. Что под бинтами, мелюзга? – Бритвенным ногтем он вспорол ткань. – Загогулины. Выглядит бесполезно.
– Отпусти ее!
– Как пожелаешь.
Раскрутив, Чагрин обрушил Азанагами, размозжив ее об землю.
…
Я безмолвен. Я бездействую.
С задержкой, но осознание, что при мне убили девочку, врезалось самолетом. Тщетные попытки дозваться до нее в поднявшейся пыли. Что я мог сделать? Не втравливать в предприятие, обернувшееся катастрофой. Оправдания исключены, ничего уже не изменить. Я – соучастник убийства.