Его жена стала женственней и веселей, теща относилась уважительней, да и сам он чувствовал себя уверенней, не поддавался на унизительные предложения по новой работе.
Из любопытства ему хотелось проверить несколько полузабытых исторических фактов, связанных с местами, где работал летом: Сарыишикатрау. Никто в партии не упоминал древнее название тех мест.
Литература по палеолиту час за часом оставалась лежать на краю стола.
Игорь читал о борьбе династий и племен, о том, что когда-то сдавал на экзаменах и вскоре забывал. Тогда беспокойная и жестокая юность человечества вызывала в нем почти бессознательную брезгливость бессмыслицей страданий и крови. И вот, уже несколько часов он не мог оторваться от этих удивительных книг.
Менялись народы, менялись этнические типы, и каждый новый народ врастал в эту землю. А пустыня, несмотря на кровавые жертвоприношения, оставалась все такой же равнодушной загадкой: не то старухой, не то девочкой. Что обещала? Чем обнадеживала идущих на смерть?
Там зной и холод одинаково люты, почти неземная, по скудности, жизнь. Пропылит тушканчик, изредка проскочит тощий заяц, облепленный клещами, худой, облезлый корсак пробежит по следу обескровленного зайца.
Зато в избытке ползучих гадов, летающих кровососов, клещей. Здесь одна плата за жизнь — кровь!
И удивлялся сам себе Игорь, что сезон в геологии вспоминается даже с ностальгией и его, как свет мотылька, влечет этот гипноз крайностей, свойственный пустыне.
Погруженный в спокойные мысли, он возвращался из библиотеки.
Хотел перейти улицу, на него надвигался москвич, но вместо того, чтобы проскочить, стал притормаживать и остановился.
— Интеллигент?! — Из-за опущенного стекла высунулся Мишка Лаптев в дурацкой меховой шапке. Каска ему больше к лицу.
— Лапоть?! — вслух удивился Игорь и сел в кабину.
Мишка стал рассказывать о знакомых, кто, где и как пристроился на зиму, про Пашу, который в управлении экспедиции на собрании по подведению итогов года устроил большой скандал.
— Концерт! Обозвал всех конторских жуликами. Командуете, говорил, потому что руководить лень. Чтобы руководить — работать надо и думать.
Кулаком по столу стучать проще. Да только прока от этого мало. Что там было! — закатывался от смеха Лаптев. — Я думал, его разорвут, но даже не уволили, сам ушел и устроился на «ящик», в Оборонку, собирает крепкую бригаду бить шурфы. Проверочка там — зашибись! Меня взяли, Динозавра, Хвостова, Славку, Хасана отшили за срок, Китайца — видно, за то, что родился в Харбине и потомок белоэмигрантов. Косой с Фокой мылились, но получили отлуп от Паши. А про тебя он спрашивал, просил нас, если встретим, дать тебе его телефон. Позвони, если надумаешь. В Оборонке — порядок, там на деньги не скупятся…
— С дозиметром в забой? — недоверчиво скривился Игорь.
— Нет! По пашиным намекам — шурфы под ракеты! — Лаптев умолк, прикуривая, исподлобья бросил на Игоря быстрый, испытующий взгляд: — Паша сказал: пока Интеллигент не откажется — будем держать ему место.
Думай и позвони! — Он достал записную книжку, полистал, записал Пашин телефон и они распрощались.
Игорь вернулся домой рассеянным, на вопросы жены ответил что-то невразумительное. Сидел за столом, тупо глядя в тарелку, потом заперся в комнате, в которую будто хлынул прошедший сезон со всеми его крайностями и трудностями. Вставали перед мысленным взором Динозавр, Шульц, Хасан, Хвост, Славка, Димка, бригадир: грубые и нежные, сильные и слабые, отчаянные и робкие — слепленные из крайностей, как сама пустыня.
Вспоминались отдельные их фразы, мимолетные тени, отразившиеся на лицах при каких-то словах. И казалось Игорю, встретился он с ними совсем не случайно, а по какому-то высшему замыслу, неслучаен был в его жизни и Паша. И вдруг, со всей очевидностью для себя, Игорь понял, что при всей их чужеродности по образованию и воспитанию, лучше, надежней и порядочней друзей в его жизни не было и он, втайне, гордится быть среди них почти своим.