20
Казалось, городок спал. Не было слышно скрипа калиток, собачьего лая, шума прогреваемых двигателей автомашин — никто не собирался спозаранку на работу. Лишь пару раз дорогу перебежали кошки и женщина лет… впрочем, здесь Джек задумался и определить возраст женщины не смог — двадцать тире сорок лет, у савоярок была весьма своеобразная внешность.
Штоллер прибавил газу, и машина заскрипела покрышками на следующем повороте, здесь повсюду были мощенные камнем дороги.
Джек зевнул, ему уже хотелось спать, ведь они протряслись в пути почти всю ночь.
Главная площадь оказалась размером с площадку для фильдийского футбола — ни добавить ни убавить. С одного конца размещалась типичная провинциальная парикмахерская с многозначительным названием «салон», у входа в которую дремали две собаки.
На другом конце площади находился бар, и стоянка перед ним была заполнена мотороллерами. Одни из них принадлежали пижонам и были покрашены в цвет «серебристый электрон», другие носили следы самостоятельной рихтовки.
Небольшие модели с пампушечками, цветочками и мягкими игрушками на руле принадлежали женщинам, а пара машинок с кузовами выдавали в их хозяевах владельцев небольших лавок.
Запарковав броневик, Штоллер проверил запоры на дверях, и команда вошла в бар, который оказался заполнен на две трети. В помещении отсутствовали окна, чтобы не напоминать о времени суток, имелись две стойки с веселыми барменами и небольшая площадка для танцев, на которой, под весьма своеобразную местную музыку, выделывали замысловатые па две пары и человек пять одиночных танцоров, двое из которых были женщинами. Точнее — савоярками.
Джек с Хиршем переглянулись. Одинокими танцорами обычно бывали мужчины, но здесь в одиночку танцевали женщины. Весьма заметные женщины.
— Добрый день или вечер, господа! — окликнул гостей ближайший к ним бармен. — Не желаете чего-нибудь выпить?
— Что-то не слишком крепкое, — сказал Хирш, подходя к стойке и поглядывая на танцующих женщин. Таких одиноких, несмотря на вызывающе красивые фигуры, яркие юбки и ноги в клетчатых чулках.
А между тем в баре хватало кавалеров, которые потягивали напитки и вели беседы, склоняясь над досками для игры в кости.
— Эй, Штоллер, у нас вообще деньги имеются?
— Сейчас будут, — кивнул савояр и, отойдя к банкомату, вставил в гнездо нелимитированную карту. Спустя полминуты у него появилась пачка крупных ассигнаций.
— Сколько здесь? — спросил Джек и, не считая, забрал треть стопки.
— Я не знаю, я не следил за выдачей, — признался Штоллер.
— Слушай, а почему девушки танцуют одни? — спросил Джек, не в силах оторвать взгляда от пластики двух одиночек на танцполе. Они его завораживали.
— Девушки? Ты смеешься? — Штоллер нервно хохотнул. — Да им лет по тридцать пять!
— Ну, это не страшно, — пожал плечами Джек, и тут к ним присоединился заинтересованный Хирш.
— А как ты определил возраст? — спросил он Штоллера.
— Ну, смотри, бедра широкие, талия узкая, большая грудь торчком — они уже в возрасте, здесь на них никто не позарится.
— А какой, по-твоему, должна быть подходящая женщина? — уточнил Джек, переглянувшись со столь же озадаченным Хиршем.
— Ну вон, видишь, с крутым парнем сидит девчонка? Таз — узкий, грудь маленькая — едва заметная, значит самое то. За такую тут удавят.
— Понятно, — сказал Джек и они с Хиршем снова переглянулись.
— Теперь, когда слух пущен…
— А он пущен? — уточнил Джек.
— Ну разумеется, такучи здесь не каждый день появляются, а если появляются, значит, им нужны продукты, — заверил Штоллер.
— Такучи это солдаты?
— Такучи это ты и лейтенант — бледный народ.
— Бледный народ? — скривился Хирш.
— Ну, это дословный перевод. На самом деле, на савояре это звучит не так пренебрежительно. Скорее — с восхищением. Ведь мы желтолицые, а вы становитесь такими только после загара.
— А как ты думаешь, мы можем познакомиться с этими девушками? — кивнул Хирш на танцующих женщин.
— Конечно, можете, это даже лучше.
— А почему лучше? — уточнил Джек, поглядывая на плавные движения понравившихся ему савоярок.
— Потому что именно так повели бы себя любые такучи, вырвавшиеся из гарнизона.
— А разве это хорошо — выглядеть сорвавшимися с цепи собаками?
— Это нормальное поведение солдат, к тому же нам нужно показать, что мы никакие не разведчики, а обыкновенные фуражиры. К их появлению здесь готовы, хотя такучи из нашего гарнизона здесь бывали редко.
— Откуда же они видели солдат?
— Солдаты армии каттингов появляются здесь чаще, — ответил Штоллер, отпивая из короткой бутылочки какой-то душистый напиток.
— Неужели здесь бывают нороздулы? — удивился Джек, и они с Хиршем стали невольно озираться, ведь эти существа представляли опасность даже не будучи вооруженными.
— Нет, этих здесь не бывает, в основном савояры и даже такучи…
— Такучи?! — одновременно спросили Джек и лейтенант Хирш.
— Ну, а почему нет? Колонистов вербуют обе стороны, это дешевле, чем доставлять персонал из глубины планетных секторов.
Они помолчали. Штоллер все так же расслабленно потягивал душистый напиток, а Джек с Хиршем напряженно обрабатывали полученную информацию.
С одной стороны — ничего нового, когда-то они воевали против Шойбле, а теперь он их верный боевой товарищ. То же самое и здесь. Ну почти.
— Ну, значит, мы к ним подкатим, да? — снова уточнил Хирш.
— Подкатите.
— Что нам нужно знать? Сколько это стоит и нужно ли их угостить?
— Можно угостить, но и это необязательно. Знакомство с вами для них как выигрыш в лотерею.
— Это все?
— Не все. Следите за оружием, они могу спереть пистолет, но не из злого умысла, а просто как сувенир — напоминание о вашей встрече.
— Понятно, — кивнул Хирш, одергивая куртку.
Ну что, Джек, пошли?
21
Когда Джек с лейтенантом Хиршем подошли к танцевальной площадке, извивавшиеся в танце савоярки обратили на них внимание и, придерживая подолы широких юбок, пошли навстречу чужакам.
— Это такучи, Броя, — сказала одна из них, останавливаясь неподалеку от военных, но не слишком далеко.
— Такучи… — повторила вторая савоярка и вздохнула, натолкнувшись на неодобрительный взгляд сидевшего за стойкой савояра.
Музыка продолжала играть, посетители потягивали напитки, расслабленно поглядывали по сторонам — многие пришли сюда после смены в шахте.
— Девушки, а мы можем угостить вас пивом? — спросил Хирш, подойдя к савояркам. Джек остался позади, зная, что рядом с высоким Хиршем смотрится не слишком выигрышно. Впрочем, савоярок это не очень беспокоило, они были рады любому вниманию.
— Конечно, угостите нас, господа военные! — сказала одна из них, и женщины обменялись заговорщическими взглядами. — Только пиво есть и наверху — там, в комнатах.
— А… — кивнул Хирш. — Ну, тогда пойдемте туда. Пойдем, Джек?
— Его так зовут? — спросила одна из савоярок и шагнула к Джеку.
— Да, это мое имя, — улыбнулся тот. — А у вас очень красивый платок.
— Спасибо, я сама вышивала, — сказала савоярка, подходя к Джеку вплотную, так что он точно определил — она не выше его ростом, и это было хорошо.
Савоярки взяли ситуацию в свои руки и повели гостей к лестнице, не стесняясь взглядов местной публики. Особенно неодобрительно смотрел на них один из савояров, сидевший в одиночестве, — Джек это заметил.
Уже поднимаясь по лестнице, он посмотрел на Штоллера, тот выглядел спокойным, значит, пока все проходило в рамках здешних традиций.
На втором этаже были тесные номера для свиданий, такие Джек не раз видел в небольших провинциальных гостиницах. Двуспальная кровать, высокий шкаф с поцарапанной крышкой, за которой оказался бар.
Из других удобств — душ с серым застиранным полотенцем и какой-то совсем детский унитаз.
Хирш со своей знакомой оказались в соседнем номере и обошлись без прелюдий. Стены здесь были очень тонкие, поэтому шум из соседнего номера заменил прелюдию для Джека и его знакомой.
Она была очень хороша, внимательна и доброжелательна, словно ее целью было не получить на час молодого любовника, а чему-то его научить. Когда все уже случилось, она еще долго лежала рядом и смотрела на Джека. Может, он что-то сделал не так? Что-то несовместимое с традициями?
— Я вот что у тебя спросить хотел, — начал он, чтобы разрядить эту неловкую ситуацию. — Этот мужчина, который так сердито на тебя смотрел… Ты это заметила?
Савоярка улыбнулась и, придвинувшись к Джеку, обняла его.
— Это мой муж.
— Муж?! — едва не подпрыгнул Джек, слегка озадачив свою знакомую.
— Почему ты так удивился?
— Я… просто уточнил. Он, что же, разрешает тебе вот так просто встречаться с другими мужчинами? У вас свободные отношения?
— У нас обыкновенные отношения, — в свою очередь удивилась она. — По документам он муж, но уже не муж. Мы даже не живем вместе с тех пор, как уехали дети.
— У вас еще и дети есть? — снова поразился Джек, опять удивляя этим савоярку. Она даже прикрылась одеялом, чтобы как-то разобраться в происходящем.
— А почему у нас не может быть детей? — решилась спросить она.
— Нет, ты не поняла, у вас, конечно же, могут быть дети, но… что же произошло потом?
— Ничего. Дети уехали, потому что стали взрослыми и больше мы с мужем не обязаны жить вместе.
— Слушай, а как тебя зовут? А то мы как-то не успели познакомиться…
— Можешь звать меня Мила.
— Очень приятно, Мила, а ничего если…
— Что?
— В вашей традиции можно узнавать возраст женщины?
— А почему нельзя? — спросила Мила, кладя под одеялом руку ему на живот.
— Тебе сколько лет и сколько лет твоим детям?
— Мне тридцать шесть. Детям восемнадцать, девятнадцать и двадцать. Два сына учатся в Лермане, здесь у нас нет для этого никаких условий. А дочка замужем, у нее уже двое детей.
— То есть ты уже бабушка? — спросил Джек, не подумав, и ужаснулся, ожидая реакции Милы, но та как-то странно пожала плечами, а потом ответила:
— Я даже не знаю, я этих внуков ни разу не видела.
— А почему?
— Что почему?
— Почему не видела?
— А зачем мне?
За стеной снова начался характерный шум, и рука Милы плавно скользнула по животу Джека. Разговаривать дольше было бессмысленно, внизу их ждал Штоллер, и следовало отдать должное красоте Милы.